Всплеснулся дикий, звериный визг, Марию де Шеврез живьем пожирали крысы. Я постоял несколько секунд и пошел назад.

Удовлетворения я не чувствовал, мне просто хотелось как можно быстрей на поверхность.

Схватка уже закончилась, к счастью, никто из нашего отряда серьезно не пострадал. Сержанту легко ранили в руку, а Портосу отстрелили мочку уха. Арамис остался целым.

Добравшись до нашего проводника, мы пошли назад.

И почти сразу столкнулись с еще одним отрядом, предводителем которого оказался…

Барон де Брас…

Глава 23

Барон

Катакомбы! Ненавижу катакомбы, а так же всяческие подземелья, за исключением винных погребов. Но когда мы пробрались в дальний угол подвала, а трактирщик отворил низкую, почти вросшую в стену дверь, покрытую мхом, то никаких столитровых бочек с вином, к сожалению, по ту сторону не обнаружили. А была там спиралью уходящая вниз каменная лестница с потертыми, почти невидимыми ступенями.

— Боюсь, молодых девок мы тут не найдем, — с сомнением потянул носом застоявшийся запах подземелья немец.

— А вы все такой же ходок? — удивился я. — Разве женитьба не поменяла вас в лучшую сторону?

— Понимаете, друг мой, — ухмыльнулся фон Ремер, — даже самая лучшая жена может дать только то, что у нее есть. Не больше. Вы знаете, это все равно, что найти одну монету, пусть золотую, но не желать собрать целый сундук таких же. Одна монета утолит ваш голод и жажду лишь на один вечер, но найдите вы пресловутый сундук — и несколько лет хорошего питания вам обеспечены.

— Да вы философ, — покачал я головой, изумляясь все больше. Раньше за фон Ремером не водилось обыкновения обосновывать свое желание волочиться за каждой юбкой, теперь же он возвел это действо в отдельную науку, и сам же придумал ее законы. Не могу сказать, что я одобрял германца, но и спорить с ним смысла не видел. Сам, как говорится, не без греха…

— Будем осторожны! — предостерег я всю компанию, перед тем, как ступить в подземные ходы.

Трактирщика Левый и Правый тащили под руки, сам он идти отказывался — боялся. Но и нам без провожатого было не обойтись, заблудимся в туннелях, вовек не выберемся.

— Господа, — ныл хорьковидный трактирщик, — ну зачем вам я? Отпустите, всеми святыми заклинаю, и Марией Магдаленой в первую очередь!

— Проводишь к твоим гостям и можешь идти! — отрезал я.

— А не проводишь, — добавил фон Ремер, — и узнаешь, что такое германская зондершметерлинк!

Даже я удивился, а трактирщика аж передернуло от ужаса. Любое немецкое слово звучало, как древнее заклинание. Наверное, этим они и взяли Рим — просто начали ругаться по-германски!

— Прошу вас, не погубите!..

— Веди, шкура, и молись!

И мы пошли, возглавляемые несчастным трактирщиком, к которому Левый привязал веревку, дабы не сбежал.

— Направо, милорд, налево, милорд, прямо, милорд! — неустанно повторял бедолага. — Ступеньки, милорд, ступеньки, милорд, ступеньки, милорд!

— Вот так вот, вуаля, бл…! — подытожил я, чуть не споткнувшись.

Вопреки моим опасениям, подземные ловушки нам не встречались. Видно, если они и были устроены, то в иной части катакомб. Мы же шли скорее маршрутом слуг — этими ходами доставляли провиант, зачем тут ловушки?

Так неспешно, не встретив ни одного противника, за какие-то полчаса мы добрались до вмурованной в стену высокой двери. Тут уж трактирщик встал, как вкопанный, и заявил, что дальше не пойдет, хоть ты его прикончи.

Фон Ремер пожал плечами и всадил ему дагу в печень по самую рукоять.

Люка и Бенезит опешили. Они привыкли к смерти, но к такой лютой и ненужной — нет. Я никогда не позволял своим людям убивать зря.

— Зачем? — чуть прищурившись, спросил я, глядя на германца.

— Он исчерпал свою полезность, — пояснил тот, нисколько не тушуясь, и вытер лезвие клинка об одежды умершего. — Отпускать его? Нельзя. Приведет врагов. Связывать? Да кто же потом возвращаться за ним станет? А не вернемся, его крысы обглодают живьем. Так что я ему помог, убил быстро…

Логика в его словах присутствовала, Левый и Правый пожали плечами, мол, частично согласны, и тему мы закрыли. Но я решил приглядывать за больно уж шустрым фон Ремером, появившимся так вовремя словно из ниоткуда.

— Ломайте двери! — приказал я.

Это оказалось сделать не так просто. Вот сюда бы гасконца, у него вечно в карманах взрывчатка. Левый и Правый с разбегу пытались выбить дверь, но та держалась. Фон Ремер им не помогал — стоял в стороне и скептически поглядывал на потуги моих людей. В конце концов, я не выдержал:

— Вы знаете способ открыть эту дверь, сударь? Или как мне понимать вашу снисходительную улыбку?

— Я могу лишь предполагать, господин барон, но мне кажется, что она открывается в другую сторону, — ответил германец, чем опозорил братьев Дюси.

Они тут же ринулись проверить гипотезу… и створки со скрипом пошли нам навстречу.

— Чего же вы молчали? — недовольно повернулся я к фон Ремеру. — Издеваетесь в вашей манере?

— Просто проверял, по силам ли человеческому организму победить красное дерево и железо! Мне кажется, еще пять минут, и ваши молодцы снесли бы эту преграду.

— Уж не сомневайтесь! — немец вновь начал меня бесить, как всегда бывало в прежние дни нашего общения. Очень уж он был неприятный тип, от таких лучше держаться в стороне.

За дверьми оказался целый жилой дом — точнее, множество меблированных комнат, в которых явно обители люди. В первой комнате никого не оказалось. Люка подбросил шпагой вверх кружевной пеньюар, и заявил:

— А вы оказались не правы, господин фон Ремер! Тут есть девицы, и, судя по всему, весьма аппетитные!

Германец тут же явственно оживился. Заводил носом, словно локатором, в разные стороны. Бросил короткий взгляд на пеньюар. Заметил прочие мелочи, присутствующие в комнате.

И, не говоря ни слова, бросился вперед, к следующей двери.

Вот только ему не повезло. Едва дверь распахнулась — внутрь, не наружу — как германец лицом к лицу столкнулся с отрядом вооруженных мужчин крайне неприглядной наружности.

— А где же бабы? — возмущенно вскрикнул фон Ремер и всадил пулю первому попавшемуся неприятелю в лоб, второго же ловко проткнул рапирой, тут же выдернул клинок из тела, оттолкнув его ногой, и бросился на третьего.

Ба! Да