В руках он держал тяжёлый десантный гэт, а морда, защищённая пластиком и домагниткой шлема, была предовольная.

Я нехотя кивнул. Не планировал брать его вниз, но ситуация сложилась такая, что сейчас нужны были любые свободные руки. Двести голов десанта я набрать не успел.

— Зараза ты, — оповестил я Роса.

Тот ухмыльнулся и подмигнул бледному Дерену — парня всё ещё плющило.

Бурильная установка крякнула и провалилась в проделанное отверстие сразу метров на двадцать. Келли — гений, точно в канализацию попал.

— Прямого запрета не было, — дёрнул плечами Рос. — Может, это грата моя — по подземельям за тобой лазить?

Грата… Слов-то каких от Дары набрался.

Я маякнул Келли, чтобы включал вторую бурильную установку.

Мы не собирались искать вход в туннели под основным зданием. Понятно, что у входа нас ждут, там сейчас вся охрана поместья засела. Потому мы и планировали вбуриться где-нибудь посередине этого дорогого борделя.

Спутниковая карта, дополненная сообщениями шпионов, у нас имелась. Хуже было с энергией для бурильной машины. Но батарей на сколько-то хватит, а там — как пойдёт.

Я приказал Неджелу оставаться на поверхности, собирать вторую группу бойцов и ловить шлюпки с третьей бурильной машиной и запасными батареями.

Повезёт — он нас догонит. Не повезет…

Рёв снизу оповестил, что бетон машине — как семечки. Эскеперы, словно хуги, закружились над нами, пытаясь точнее установить место, откуда доносится звук.

Наши шлюпки не оплошали, и хугам тут же стало не до нас.

Мы почти с комфортом десантировались в канализацию, чтобы внедриться в вентиляцию и прыгнуть ещё ниже, на верхние этажи лабиринтов под основным зданием.

Лезли в самое пекло, но страха не было — адреналин захлёстывал. Мы пробились. Вот она вам — непобедимая оборона Тэрры!

И ведь не новички были со мной. Понимали всю опасность нашего положения, а радовались как первогодки. Помню, на третьей боевой операции мне море казалось, как и сейчас, — в аккурат по колено.

До первого ранения (если, конечно, прошёл уже «боевой ступор») вообще ничего не боишься. Вот когда оторвёт руку или ногу, когда проваляешься пару месяцев в госпитале, тогда тебе уже не только адреналин диктует куда бежать, если «в ухо» орут команды, а по нервам лупит сенсорный приказ.

Башкой начинаешь думать. Но всё-таки и адреналин…

Я гнал ребят на максимально возможной скорости. Время тикало. Если успеют подойти корабли резерва, они отрежут нас от своих. И возьмут, если мы не сумеем взять в заложники гикарби и его братца.

А нам их не с руки брать живьём. Нужно убить и уйти раньше, чем нас застанет на планете резерв. А то найдутся потом защитники…

Только уничтожить. И успеть стартовать с планеты.

Адреналин и меня старался лишить осторожности. Но я боролся, дышал, как учили эйниты, и готовился к встрече на другом «полюсе» битвы. На ментальном.

Что будет, если я сойдусь с таким, как Локьё один на один (или один на двое), я и представить себе не мог. А потому всё казалось простым и легким. Найти. Замочить. И кислотой облить. Чтобы генетики потом не попользовались.

Иногда я закрывал глаза, чтобы сосредоточиться, но тут же открывал их. Темнота заставляла меня вспоминать Влану.

Я вздрагивал, выныривал из адреналиновой реальности в обычную, словно бы просыпался. И уже совсем другими глазами смотрел на каменную крошку, пропитанную кровью тех, кто пытался не пропустить нас ниже.

Мы бурили, спускались, отстреливались, опять бурили…

А потом машина захрюкала вдруг с какой-то зверской энергией. В наушнике засмеялся Дейс, видать, они с Келли чего-то там опять намудрили…

Но эффект был налицо — усиленный бетон поддался, и мы рухнули вместе с машиной прямо в лабиринт пестро раскрашенных коридоров.

И вот тут началось уже по-настоящему. Визг слуг, сполохи автоматических светочастотных орудий, фальшивые голоцели, мечущиеся по стенам, открывающиеся в полу или стенах проёмы, откуда валила охрана.

Земля то и дело вздрагивала — видимо наши корабли иногда посылали и нам выстрел другой.

В какой-то момент погас свет, а потом я заметил, что Дерен повеселел, да и меня оставило последнее беспокойство.

Может, наши нечаянно Агескела пристрелили? Обрушили коридор, завалили бедолагу обломками?

«Дерен? — позвал я. — Что думаешь?»

«Думаю, что это не человек был. Автоматика. Читал о таком. Свет погас. Значит, энергетический контур поместья разрушен. Видимо, сдохла и психомашина».

«А я почему не?..»

Выстрел. Ещё.

«Машина — не человек, чтобы под вас подстроиться. Видимо, не по всем диапазонам били».

Я хмыкнул. Дерену видней, но… Где же тогда Агескел?

Копит силы для личной встречи?

Как мы пробивались по этажам лабиринтов Алдиваара, как шли по своим и чужим трупам я рассказывать не буду. Не умею я такое рассказывать. Пробились и пробились. Навыка у нас было больше. И жестокости больше. И наглости.

Война — это наука уничтожать человеческие массы максимально быстро и эффективно. И выглядит она соответственно. Для тех, кто смотрит снаружи.

А изнутри…

Я часто замечал, что «свои» и «чужие» на войне — это примерно как люди и макеты из симмаркета, которые демонстрируют одежду и даже способны поболтать о погоде, но внутри у них не кишки.

Видимо, так психика защищается от реальности. Социальное давит на нас, ставя табу на неприкрытое насилие. Биологически возможность осуществить насилие — большой соблазн для людей. Мы подвержены этому искушению гораздо сильнее, чем способны представить.

В первый раз стрелять в людей страшно, во второй — ты «исполняешь приказ», в третий — уже способен считать удачные попадания.

Так что или ты забываешь потом самого себя и выкидываешь сделанное из головы (а не умеешь — ложишься на кушетку психотехника и тебе помогают забыть), или ты псих, и всё тебе экшн.

Но я не псих. И смотрю в такие моменты словно бы отстраненными, чужими глазами. И лучше в подробностях не вспоминать, что делал и как.

Только для отчёта командующему: вбурились, ориентируясь по съемкам из космоса и информации, переданной боргелианами, а потом и Энреком Лоо, что было слегка неожиданно, прошли вниз по канализации 45 метров, вбурились в вентиляционную шахту, вышли на верхние уровни подземелий. Там подоспел Неджел, втащили дополнительно третью бурильную машину, подключились к местному кабелю и в течение 18 секунд, пока противник его не обесточил, работали от сети. Потом снова пришлось бурить «на резерве», но мы уже были близко к нужным нам ярусам.

Всего-то 40 секунд наши противники размышляли: взорвать нас вместе с частью своих лабиринтов или нет, и тут взрывать стало поздно — мы провалились в самое сердце внутренних коридоров.

Охрану просто размазали по полу, пустив накатом бурильную машину. За спиной я приказал не оставлять никого. Гражданских тоже, включая женщин. Никогда не знаешь наверняка, кто будет стрелять тебе в спину.

Под визг этих самых женщин, под запах горячего камня и палёного мяса, мы и двигались по норе, где обычно развлекался Агескел.

Скульптуры из сушёных людей в нишах, порнографические картины на стенах… Хватит подробностей?

Кто сегодня в этой норе хозяин, я заподозрил, только увидев возникшее над нами гигантское голо.

Оно не помещалось в узком каменном коридоре: голова ушла в потолок, а весь правый бок — в стену. Однако понятно было, что фигура горбатая.

— Это не гикарби! — Неджел полоснул из гэта по стене, пытаясь найти голотрансляторы.

— Вот раздуло урода, — буркнул Рос.

Пилоты понимали, что тихариться смысла уже нет. Враги нас видят, просто они налажали с изображением.

— Не урода — ублюдка, — поправил я.

И кивнул Келли, чтобы начинали засыпать коридор сублимированным порошком живых кристаллов. Нужно было пробиться ещё ниже, а резервы буровых установок истощились.

Живые кристаллы запрещены к применению на заселенных планетах. Хартия 118-я Совбеза «По вопросам общего обитаемого пространства». Положение о пригодных для жизни мирах номер 224 п.5, приказ Управления по биогенетическим разработкам, параграф 12/4. Наизусть, хэммет та мае, в Академии учили.

Но Колин велел использовать любое оружие. По необходимости. А необходимость была: минуты текли, словно в песок.

Я посмотрел на голограмму. Эрцог красавчиком не уродился. Но самомнение у него оказалось на высоте: метрах в полутора над нами примерно.

— Чего висим, кого ждём? — спросил я голограмму. — Звук заело?

— Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах, — пошутил Эмор.

Я фыркнул. Шутка была исключительно бородатая. Ещё в учебке её слышал.

Пискнула «готовность к активации». Я нажал «подтверждение», и техники начали распылять воду.

Кристаллический порошок взбухал пеной, проникал в малейшие трещины в камнях и прорастал