разбив их по пятьдесят человек, в каком-то только им ведомом порядке, разорвав рыцарей от оруженосцев и наоборот.

На большой поляне молодые воины участвовали в конных состязаниях на копьях и мечах, затупленных специально, чтобы не поранить случайно друг друга. Антуан и его помощники следили за тем, чтобы во время схватки, оруженосец случайно не поддался бы своему хозяину, и строго наказали нескольких учеников, увидев факт умышленной сдачи во время боя.

Принц Людовик, с детства обожавший подобные развлечения, с упоением вступил в схватку во главе своего отряда. Гуго Носатого отрядили в отряд принца, а Годфруа Рыжего-Леви, как раз в тот, против которого сражался принц. Командиром отряда мессир Антуан назначил верзилу и весельчака Готье де Перш, которого его отец хотел, было пристроить священником, чтобы тот со временем стал аббатом или епископом, как многие младшие сыновья знатных родов. Но Готье уперся и, без согласия отца, уехал служить принцу Людовику Французскому, в надежде получить за службу ленное владение и жену для продолжения рода.

Два отряда сошлись на полном скаку, раздался треск ломающихся копий, несколько рыцарей и оруженосцев выпали из седел. Оставшиеся воины схватились на мечах. В суматохе боя, принц и рыцарь в коническом шлеме с глазницами и в желтом сюркоте, сошлись в парном бою друг против друга. «Желтый рыцарь», как окрестил его принц Людовик, был мал ростом, но очень юрок и шустр с мечом. Принц использовал свое преимущество в силе и росте, нанося частые, наотмашь, удары мечом, пытаясь попасть по шлему и оглушить противника. Но воин умело прикрывал голову щитом, отражая удары и, периодически, атаковал принца сам.

«Верткий гадёныш», – подумал принц и, мощным ударом своего меча, выбил оружие из рук воина. Принц ожидал сдачи врага на милость победителя и немного расслабился, буквально на считанные мгновения, которыми воспользовался неизвестный воин. Он быстро снял щит и ударил им принца, тот пошатнулся в седле, поднял руку с мечом, рассчитывая ударить гордеца, но не успел. Воин вскочил на седло своей лошади и, перепрыгнув на коня принца, повалил Людовика на землю. Падая, принц немного развернулся, и получилось так, что оба воина упали рядом. Их давно уже заприметил мессир Антуан, с любопытством наблюдавший за ходом поединка и ждавший его развязки, чтобы вовремя остановить дерущихся, а то недолго и до беды.

Упавших вместе, но не отпускавших друг друга воинов, еле-еле разняли, присудив ничью, к большому возмущению принца, утверждавшего, что воин нарушил каноны рыцарства, не сдался, когда был обезоружен противником. Старик Антуан, улыбаясь, заступился за неизвестного воина, объяснив, что рыцарь волен выбирать, плениться ему или биться до смерти, которая менее позорна, чем пленение.

Людовик успокоился и, сняв с вспотевшей головы, шлем, за ним кольчужный капюшон и войлочный подшлемник, протянул свою руку незнакомцу.

«Скорее всего, это или Тристан де Ла Бриер, или Матье де Три, они оба, где-то, такого роста, – думал принц о неузнанном им воине.

К величайшему его изумлению, воин, сняв шлем с личиной, оказался его добрым конюшим Годфруа Рыжим-Леви.

– Молодец, бесёнок! – Улыбнулся Людовик.

– Простите меня за дерзость, что повалил Ваше Высочество на землю, чуть не покалечив Вас, наследника. – Ответил Годфруа, вставая на колени перед своим хозяином. – Уж больно я не хотел быть поротым за нечестную сдачу противнику. Признал я Вас сразу. Старался отвернуть, но меня лошадь сама принесла к Вам, сир.

– Хорошо, я не в гневе на тебя. Приказываю в знак отличия, если позволит мессир учитель, облачиться тебе, Годфруа Рыжий-Леви, в желтые цвета, что так подходят к твоим рыжим волосам. Вы не против, мессир Антуан? – перевел разговор на Антуана де Сент-Омера принц.

– Нисколько не против, сир. Только вот беда, наш молодец не рыцарь, чтобы выбирать себе цвета. Хотя.. – Старик в задумчивости посмотрел на опешившего Годфруа. – Гербов на его щите и сюркоте не вижу, значит, и нарушения нет. Спросите-ка Вы, сир, еще у наших герольдов, нет ли у кого простого желтого герба в Европе, чтобы нашего малого не обвинили в незаконном присвоении чужого родового знака.

– Очень Вам признателен за мудрый совет, мессир наставник, сегодня же обязательно поговорю с нашими королевскими герольдами.

Принц повернулся к растерянному Годфруа и сказал:

– Молись, грешник, чтобы ни у кого не было подобного родового знака, иначе быть тебе повешенным на стене замка.

Принц повернулся и пошел взять коня под уздцы, чтобы ехать в замок.

«Ну и влип! Свалил принца, украл чужой герб! Да откуда же я мог знать, что это чей-то родовой символ!» – Думал, чуть не плача, бедный Годфруа.

Вдруг сзади кто-то подошел и положил руку ему на плечо. Это был мессир Антуан.

– Не расстраивайся, сынок. Сдается мне, что нет ни у кого такого знака. Так что спи спокойно. Запомни напоследок, что я скажу. Верь в своего господина и не предавай его никогда. А рыцарем ты станешь, я в этом уверен. Верь мне, старику, – сказал Антуан де Сент-Омер мальчишке.

– А теперь, лентяи и бездельники, марш бегом в замок! Время молиться и приводить оружие в порядок, бездельники! – Зычно прокричал на остальных рыцарей мессир Антуан.

Годфруа побежал ловить свою лошадь, чтобы успеть до вечерней службы и ужина почистить оружие и амуницию свою и принца, ведь обязанности конюшего принца с него никто не снимал. Всю дорогу в замок, а потом во время чистки оружия, лошадей и амуниции, его преследовала одна навязчивая мысль: «Неужели ему позволят носить свои собственные цвета, словно какому-нибудь рыцарю, или его повесят за наглое присвоение простолюдином знаков дворянского рода?». Годфруа гнал мысли от себя и в часовне замка, где все ученики и другие рыцари, находившиеся в замке для охраны, слушали вечернюю службу священника.

За ужином в большой столовой замка, полной веселья и шуточек молодежи, Годфруа пытался не подавать своим видом никому подозрений на счет своих переживаний. Но, это ему не удалось. Буквально через несколько минут после начала ужина, кто-то громко объявил тост: «За храброго и непобедимого Годфруа Рыжего!». Этим, привел его в еще большее смятение. Отовсюду его подкалывали шуточками типа – «как ты мог поднять меч на сюзерена», или еще хуже, как раз о том, чего он больше всего опасался – о присвоении им цветов для военного платья. После ужина, когда мессиры рыцари и остальные из отряда принца люди разошлись спать, к Годфруа, стоящему на воздухе во внутреннем дворе замка, подошли его знакомые, с которыми он успел сдружиться за время обучения военному искусству у мессира Антуана. Это были Готье де