заговорщиков в живых остался только Бенингсен. Выводов делать не хотелось.

Мобиль Бенедикты подъехал к крыльцу. Крамм открыл дверь и посторонился, пропуская Шпатца вперед. Тот забрался на заднее сидение, стараясь не касаться ничего обожженными ладонями.

— Прошу прощения за резкий тон, — не оборачиваясь проговорила фрау пакт Гогенцоллен. — Сожалею о вашем погибшем друге.

— Мы принимаем извинения, фрау пакт Гогенцоллен, — произнес Крамм. — Хотя и с трудом. Мы были жертвами нападения, а не организаторами поджога.

Шпатц промолчал.

— Надеюсь, что на этот раз вы ни о чем не умолчали, — мобиль двинулся с места. — Может быть, вы хотя бы намекнете, каких еще происшествий ждать в Аренберги.

— Для нас эти происшествия были даже более неприятным сюрпризом, чем для вас, — Крамм потер запястье, на котором отпечатался яркий след от наручника. Больше за всю дорогу они ни о чем не разговаривали.

— Что с вами произошло, герр штамм Фогельзанг?! — как только Манфред увидел Шпатца и Крамма, с него сразу же слетел сонно-безмятежный вид.

— Мы попали в небольшие неприятности, герр Манфред, — Шпатц хотел вежливо кивнуть и улыбнуться, но моральных сил не хватило даже на это. Фраза прозвучала сухо и гораздо холоднее, чем Шпатц хотел. — Прошу прощения...

Впрочем, Манфред и не подумал оскорбиться на неподходящий тон.

— Ваш ключ и письмо, — Манфред покосился на забинтованные руки Шпатца и протянула ключ и конверт Крамму.

— Письмо? — Крамм покрутил конверт в руках. — Здесь ничего не написано. От кого оно?

— Прислали с посыльным пару часов назад, — ответил Манфред. — На словах велели передать лично в руки Шпатцу штамм Фогельзангу. Но я подумал, что раз вы, герр Крамм, анвальт герра Шпатца, то передать его в руки вам не будет нарушением этого поручения.

— Благодарю вас, герр Манфред, — Шпатц кивнул и направился к лестнице. Очень хотелось сейчас лечь спать, а утром проснуться и понять, что пожар и жуткая смерть Лангермана ему всего лишь привиделась.

Шпатц пересек гостиную, открыл резную дверцу шкафчика рядом с окном и извлек бутылку шерри. Поставил на стол. Неловко взял рюмку, она выскользнула из его пальцев и покатилась по полу. Шпатц проводил ее задумчивым взглядом и потянулся за другой рюмкой.

— Вскрыть письмо, герр Шпатц? — спросил Крамм, устраиваясь в кресле и откручивая крышку бутылки.

— Почти уверен, что там что-то плохое, герр Крамм, — со второй рюмкой Шпатцу удалось справиться.

— Можем просто его выбросить, — Крамм пожал плечами. — Хотя нет, врожденное любопытство просто не позволит мне это сделать!

— Знаете, о чем я думаю, герр Крамм? — Шпатц замер, глядя как Крамм надрывает белую бумагу конверта.

— Надеюсь, не о судьбе того парня, которого ты подстрелил сегодня? — Крамм извлек из конверта сложенный вдвое лист бумаги.

— Конечно же, нет, — Шпатц поморщился. — Я думаю, что наше участие ни на что не повлияло. Что Вишеринг и Лангерман все равно бы погибли. Мы просто оказались свидетелями этой... гм... драмы. Могли их спасти. Но не спасли.

— У нас еще есть шанс предотвратить расправу над Бенингсеном, — Крамм пробежал глазами по написанному от руки тексту.

— Почему-то мне кажется, что как раз ему ничего не угрожает, — Шпатц осторожно взял обеими руками бутылку и наполнил рюмку.

— Не думаю, что он особенно нужен твоему дяде, — Крамм пожал плечами и еще раз перечитал текст. Поднял взгляд. — Допустим, он решил выслужиться перед Дедриком и сдал ему своих приятелей Вишеринга и Лангермана. Тот прислал по их душу головорезов. А теперь подумай, зачем ему может быть сам Бенингсен? Он же тоже сбежал, когда запахло жареным.

— Он мог с самого начала работать на Дедрика, — Шпатц одним глотком выпил содержимое рюмки и снова наполнил ее. — И приехал сюда только затем, чтобы следить, что эти двое не стали опасными. А когда заподозрил, что Вишеринг намерен раскрыть детали заговора Дедрика, отправил телеграмму, и...

— Может и так, — Крамм положил письмо на стол и наклонился за упавшей рюмкой. Поставил ее на стол и налил себе шерри тоже. — Только это все равно ничего не меняет.

— Это меняет будущее Бенингсена, — Шпатц стянул с себя закопченный и прожженный в нескольких местах пиджак и бросил его на пол. — Он или останется в живых и выслужится перед Дедриком. Или его труп тоже болтается где-то в петле с выпущенными кишками.

— Не думаю, что в петле, герр Шпатц, — Крамм с удовольствием выпил и откинулся на спинку дивана.

— Что вы имеете в виду, герр Крамм? — Шпатц вопросительно приподнял бровь.

— В петле был Вишеринг, Лангермана сожгли. Значит если Бенингсена тоже собираются убить, то он будет или утоплен или похоронен заживо, — Крамм снова взял письмо в руки.

— А... — Шпатц потер лоб тыльной стороной ладони. — Вы шутите, герр Крамм...

— Лишь отчасти, — анвальт коротко улыбнулся одними губами. — Все, что я успел узнать о Дедрике, намекает на довольно жестокий, но стильный почерк в делах возмездия предателям.

— Интересно, Хаппенгабену удалось скрыться от его гнева? — Шпатц снова посмотрел на бутылку. — Ладно, герр Крамм, я же вижу, что вам хочется поделиться содержимым этого письма. Что там написано?

— Оно от Майнера, — Крамм хмыкнул. — Он многословно и в красочных эпитетах сообщает, что думает о тебе, герр Шпатц. И еще — угрожает. Тоже довольно много и изобретательно. Обещает, что в скором времени от вервантской власти не останется и следа, и он, Майнер, обязательно приложит к этому все возможные усилия. И еще обещает лично тебе жестокую расправу в том случае, если ты приблизишься к его девушке.

— А... — равнодушно протянул Шпатц. — Значит можно выбросить эту бесполезную бумажку.

— С твоего позволения, я ее придержу, герр Шпатц, — Крамм сложил письмо и убрал обратно в конверт. — Ты же не хочешь сам его прочитать?

— Вашего резюме вполне достаточно, — Шпатц встал, поднял сброшенный на пол пиджак и принялся выкладывать на стол содержимое карманов — документы, бумажник, портсигар, спички... — А что вы собираетесь с ним сделать? Показать фрау Гогенцоллен?

— Нет, герр Шпатц, — Крамм встал и направился в свою спальню. Щелкнул замок портфеля. — Это относится к той