друг другу братьями и сестрами, насилия подростков/взрослых детей в адрес пожилых родителей, а также эпизоды явно двунаправленного насилия в парах. Некоторые наши клиенты действительно были жертвами патриархального терроризма [5] (принудительный контроль, о котором говорят в таких случаях, как убийство Ханны Кларк и ее детей), однако это не относится ко всем.

Я хочу прояснить, что женщины действительно подвергаются большему риску физического насилия (особенно насилия со смертельным исходом и убийства, совершенного интимным партнером) в интимных отношениях, чем мужчины, и что многие случаи насилия являются гендерными (совершаемыми мужчинами против женщин). Однако тот факт, что такое насилие является гендерным, не означает, что оно обусловлено только гендерными нормами. Некоторые его причины кроются в других областях, например привитых мужчинам способах управлять эмоциями или раннем опыте межпоколенческих травм (например, в детстве мужчина был свидетелем насилия в интимных отношениях или его родители имели военные травмы). Однако гендерное насилие не означает, что мужчины не становятся жертвами насилия в интимных отношениях и других форм абьюза. Гендерные отношения в нашем обществе явно весьма проблемные, и организации по борьбе с домашним насилием прекрасно справляются со своей задачей по защите многих женщин (мы нуждаемся в таких организациях и их взглядах), однако мы должны взглянуть на проблему гораздо шире, чтобы ускорить изменения.

Многие женщины становятся жертвами насилия со стороны мужчин, некоторые мужчины подвергаются насилию со стороны женщин, не все мужчины прибегают к насилию, некоторые мужчины ведут себя абьюзивно. Эти факты не являются взаимоисключающими, и признание каждого из них в качестве реальности не отрицает боли, причиненной отдельно взятым жертвам. К сожалению, текущий общественный дискурс характеризуется поляризацией, сильнейшим гневом и необходимостью встать на чью‑то сторону. В ответ на любое утверждение о насилии против женщин раздаются крики о «не всех мужчинах», и такое же количество гнева обрушивается на мужчин каждый раз, когда СМИ сообщают об очередном серьезном преступлении против женщины. Когда я вижу это, то часто вспоминаю выражение «кто не с нами, тот против нас», и такие крайности ни к чему не приводят, разве что к тому, что мы оказываемся в состоянии стагнации.

Расхождение во мнениях и ярость типичны в случаях, когда кому‑то причинили сильную боль, в том числе многим жертвам насилия со стороны интимного партнера.

Насилие со стороны интимного партнера ничем не отличается от остальных форм жестокости и вреда в том плане, что оно требует тщательного психологического анализа, а также многоаспектного подхода к лечению [6]. Насилию со стороны интимного партнера способствует множество факторов, включая гендерные нормы. Женщины и правда подвергаются большему риску физического насилия и насилия со смертельным исходом, но современные исследования указывают на двунаправленную природу многих форм насилия со стороны интимного партнера [7], включая эмоциональное и вербальное, а также на необходимость расширить наше понимание насилия со стороны интимного партнера, чтобы увидеть сложную индивидуальную динамику в каждой паре [8] и различные факторы, способные привести к насилию. Такие факторы, как неблагоприятный детский опыт, отношение к насилию как средству разрешения трудностей, алкоголизм/наркомания, проблемы с психическим здоровьем, когнитивные проблемы, нарушения эмоционального контроля, импульсивность, жизненные стрессоры, слабый инсайт и расстройства личности, влияют на развитие агрессивного поведения. Все эти элементы необходимо рассматривать в совокупности, когда мы пытаемся понять насилие со стороны интимного партнера, оценить риски и подобрать терапию. Гендерные нормы играют важную роль во многих ситуациях, но они не являются единственной причиной насилия со стороны интимного партнера.

Выявление и коррекция мизогинии является важной частью судебно‑психиатрической оценки в случаях насилия по отношению к женщинам, включая насилие со стороны интимного партнера и сексуальное насилие. В большинстве случаев сексуальное насилие совершается мужчинами против женщин, поэтому понимание убеждений, лежащих в его основе, является ключевым аспектом вмешательства. Тем не менее, это только составляющая оценки и лечения.

Как женщина и феминистка, работающая в сфере судебной психологии, я занимаю сложную нишу. В начале своей жизни я провела 12 лет в Нью-Дели, городе, который часто называют «мировая столица изнасилований». Я хорошо знаю страдания и вред, который могут причинить мужчины. Когда я росла, я слышала о смертях из‑за приданого и видела, как близкая подруга нашей семьи систематически подвергалась насилию со стороны свекрови до тех пор, пока та не попыталась поджечь невестку. Свекровь промахнулась, случайно подожгла себя, получила ожоги третьей степени и умерла. Да, мужчины бывают абьюзивными и опасными, но, как мы видим на этом примере, есть и другие истории, и общая картина обычно гораздо сложнее.

Я замечаю, что в наших разговорах о насилии со стороны интимного партнера и гендерном насилии в Австралии часто фигурирует расовая проблема. Специфические жизненные обстоятельства и нужды коренных жительниц Австралии и представительниц этнических меньшинств только начинают признаваться. СМИ нередко игнорируют смерть небелых женщин. Многих коренных жительниц Австралии ошибочно признают виновными, когда они сами подвергаются насилию со стороны интимного партнера (как правило, белого мужчины), потому что у некоторых из них тяжелая жизненная история и они могут напоминать «сложного травмированного человека», которого я описывала в Главе 5. Некоторых небелых женщин, например индианок, часто контролируют другие женщины семьи, скажем, свекровь или золовка. Такие темы, как приданое и семейный «иззат» (честь и стыд), важны для обсуждения, как и давление, оказываемое культурой или семьей с целью сохранить отношения любой ценой.

Белые феминистки и активистки часто пытаются добиться правовых изменений (например, введения закона против принудительного контроля), не учитывая опыт небелых женщин. Хотя я считаю, что насилие со стороны интимного партнера – это преступление, требующее решительного политического ответа, я не забываю об огромном вреде, причиненном полицией сообществам аборигенов и нежеланием многих коренных жителей обращаться в правоохранительные органы. Кроме того, если вы попросите необученного полицейского установить такие сложные аспекты, как наличие эмоционального насилия в отношениях, катастрофа гарантирована.

У нас уже есть законы, инструменты и доступ к знаниям, необходимые для того, чтобы изменить свое отношение к насилию со стороны интимного партнера и соотнести его с лучшей судебной практикой. Правда в том, что мы пока предпочитаем ничего не делать из‑за недостаточных обязательств, упорного следования идеологии, нехватки финансирования, убежденности в том, что насилие со стороны интимного партнера – это женская проблема, которую следует решать женским организациям, а также других факторов.

Вмешательства, основанные исключительно на изменении гендерных норм, лежащих в основе домашнего насилия, полезны только в том случае, если эти нормы являются основным фактором. Однако такие вмешательства в ситуациях, когда насилие со стороны интимного партнера обусловлено другими факторами, равноценны лечению перелома ноги препаратами для снижения