Боль от ушибленного копыта расползлась по телу, и я с трудом сдержал вопль, стискивая клыки. Корчась от боли, я поднялся и в этот момент встретился с упырём глазами. Шерсть встала дыбом — медбрат смотрел прямо на меня!

Я попятился, однако Викентий не двигался. Он смотрел сквозь меня, стоявшего всего в нескольких метрах от перевёрнутой каталки, но не видел меня в упор. Ничего не оставалось, как развернуться и стремглав броситься к палате реанимации, в которой предположительно лежала Славна. Возможно, упырь даже не понял, что произошло. Это было просто невероятно!

Оказавшись у палаты реанимации, я открыл дверь ключом и кинул его обратно под ноги упырю, но тот даже бровью не повёл. Задерживаться в коридоре дальше не было никакой возможности. Пока медбрат был занят своей тележкой, я растворился в дверном проёме, закрыл дверь и затаил дыхание.

— Славна, уходим отсю…

Я не договорил. Чертовка лежала на койке, связанная точно такими же кожаными ремнями, какими прежде связывали меня. Её глаза были открыты, но зрачки закатились. Девушка была без сознания, бледная и явно нездоровая. Вопрос совместного побега из клиники даже не стоял…

«Что они с тобой сделали?..»

Я подскочил к койке и принялся отстёгивать ремни. На запястьях Славны были видны синяки и ссадины. Видимо, чертовка пыталась высвободиться, но куда там! Из-за буйного нрава несчастную дополнительно связали верёвкой, чтобы она не смогла даже шелохнуться.

Вот же сволочи! Я в который раз убеждался, что у медперсонала не было ничего от нечистых — ни совести, ни чести, ни сострадания. Всё же минут за десять когтями и зубами мне кое-как удалось освободить Славну от пут.

Я старательно растёр её лапы, возвращая кровообращение. Сделал искусственное дыхание, но тщетно, она не приходила в сознание. Висконский с близнецами выпили из чертовки все соки. Здесь требовалось нечто большее, чем обычные растирания и искусственное дыхание или непрямой массаж сердца.

Вот только я не был врачом и не мог предложить девушке более квалифицированную помощь. От бессилия мне хотелось разгромить всю реанимационную палату. Смести приборы, выдернуть с мясом штекеры из розеток, оборвать разноцветные провода! План совместного побега, красочно нарисованный в голове, рушился как песочный замок…

Я с трудом взял себя в лапы, понимая, что на шум сбежится весь медперсонал и шансов спастись не останется вовсе. Набрал полную грудь спёртого воздуха, тяжело выдохнул и прислонился спиной к стене. Необходимо было внести корректировки на ходу. Что же, тем будет интереснее. Наверное.

Покосившись на дверь, я прислушался. В коридоре стояла тишина. Как пить дать — упырь отправился за запасным флаконом раствора. Времени оставалось в обрез. Я усадил бессознательное тело Славны на койке и попытался нащупать чип, вживлённый ей в голову.

Пальцы скользнули по затылку нечистой. Заветный бугорок располагался ниже, чем у меня, — ближе к тому месту, где череп соединялся с шейными позвонками. Я подцепил датчик когтем и резко дёрнул! По шее скатилась струйка крови, подкрашенная зеленоватым цветом жидкости из флаконов для капельниц. Но заветный чип остался у меня в ладони.

Я вздрогнул, потом прижал к ранке тканевый рукав собственной пижамы, останавливая кровотечение. Чип на моей ладони мигал ярко-красным, получается, что уровень химикатов в крови Славны зашкаливал. Ничего, так называемые медики ещё ответят за свои деяния и муки нечистых.

Я вытащил из кармана кусок котлеты, прихваченный с собой, и запихнул чип Славны в фарш. Потом взял чертовку за лапу и тихо прошептал:

— Не сдавайся, я спасу тебя.

На мгновение мне показалось, что я почувствовал, как будто бы и Славна в ответ сжала мою ладонь. Это придавало сил и решимости. Не стоило терять ни минуты! Я подхватил чертовку под мышки, закинул её себе на плечо и двинулся к дверям. Если требуется нести её на себе вплоть до самого Ночграда, то я сделаю это!

«Эх и рискованное же предприятие ты затеял, Деян…» — мелькнуло в голове.

Я решительно открыл дверь и уверенно шагнул в коридор. Как я и полагал, возле всей линии палат никого не было. Проход оказался свободен, но, когда я двинулся к лифту, в конце коридора раздался противный скрежещущий звук. Медленно разъехались двери лифта, и в коридоре появился Вик. Он был вооружён электрошокером и зыркал по сторонам.

«Неужели персонал узнал о побеге? — мелькнула обречённая мысль. — Или доктор Висконский прислал его, понимая, что Викентий один не справляется?»

На эту тему можно было сколько угодно рассуждать, но путь оказался перекрыт. Не найдя ничего лучше, я бросился к своей палате. Вбежал внутрь, уложил Славну на свою койку.

«Что дальше? Попытаться обезвредить Вика? Да? Нет? Тогда что?!»

Лапы предательски тряслись. В академии нас учили, что любой риск должен быть оправдан, иначе в нём не было никакого смысла! Я покосился на Славну. Опасность в лаборатории миновала, так, может, стоило немножечко переждать? Действовать исходя из ситуации и дальнейшего развития событий? Я лихорадочно перебирал варианты.

Славна до сих пор не пришла в себя. В этот момент в палату заглянул Вик. По моей спине пробежал холодок — упырь не выпускал электрошокер из своих лап. Я замер, боясь пошевелиться, но медбрат подошёл к койке, взглянул на приборы и внушительно кивнул.

Бледную красавицу-чертовку, лежавшую на моём месте, Вик даже не удостоил взглядом. Меня, стоявшего у стены рядом со шкафом, для того же упыря как будто бы не существовало вовсе. Типа всё работает как надо, да?

В коридоре послышался шум. Теперь-то я был способен отличить его из тысячи других громких звуков. Это был весьма характерный грохот, с которым каталка ехала по полу коридора стационара.

— Новый флакон в реанимацию, — послышался голос Викентия из динамика его брата-близнеца.

Быстро же управился второй упырь. Вернувшийся в стационар Викентий шёл в палату к Славне, чтобы поставить капельницу перед посещением лаборатории. Вот незадача — койка чертовки на самом деле пустовала. А её чип хранился в куске прожаренного фарша…

«Кому в таком случае будет поставлена капельница?»

У меня сердце замерло в груди. Вопрос был сродни удару под дых. Я не успел толком оправиться, как вдруг тишину, повисшую в палате, разрезал пронзительный визг. Славна открыла глаза и уставилась на склонившегося над ней Вика.

Сил подняться с койки у чертовки не было, а вот орать она, оказывается, могла запросто! Внутри у меня всё оборвалось, я полагал, что упырь сразу различит подмену, но Вик лишь убрал шокер и медленно покачал головой.

— Не нарушайте режим, Деян Видич, — прошептал он и принялся пристёгивать Славну, лежавшую на моей койке, кожаными ремнями. Нечто, скрывающееся под личиной медбрата, всё ещё было уверено, что на койке лежу я! Чертовка кричала, запуганная братьями-упырями, но минута — и ремни застегнулись на её щиколотках.