Ему казалось, что вопрос исчерпан. Но Нина ловко вырвала из его рук фотографию.

— Да нет же! Именно его я видела в ресторане. Такой же нос с горбинкой, такое же выражение глаз… Как бы это лучше сказать… безжалостное. На карточке волос нет, но они могли подрасти. Я точно помню плотный седоватый ежик.

Несколько мгновений Турецкий оставался неподвижен. Затем протянул фотографию дежурному офицеру:

— Быстро размножить.

Повернулся к Нине:

— Мое обещание остается в силе, дорогая. Но сегодня мой рабочий день продлится далеко за полночь.

Она поняла. Кивнула:

— Вижу!

— Тебя отвезут на машине. Я дам указание. Потом созвонимся. Хорошо?

Последние слова он произнес машинально. И она снова кивнула, понимая его состояние. Они успели поцеловаться и проститься до того, как вошел дежурный офицер.

Вартан Амазаспович, коммерческий директор ресторана, с облегчением вздохнув, покинул надоевший офис. Перебирая короткими ножками по ступеням, он спустился к машине, выключил сигнализацию. Машина ответила радостным всполохом всех огней. Это была хорошая минута. Пожалуй, единственная после тяжелейшего дня, худшим моментом которого было появление прокурорского «важняка». На этот раз он был с дамой и, кажется, по сугубо личным делам. И, наконец, безо всяких допросов убрался подобру-поздорову.

— Добрый вечер, Вартан Амазаспович! — прозвучал знакомый голос, и директор вздрогнул, опять узрев перед собой «важняка», следователя по особо важным делам из прокуратуры.

— Вы… К нам? — не сдержался Вартан Амазаспович. — Неужели недостаточно всех тех сведений, которые мы вам уже дали?

— Не так уж много вы дали. Если не сказать — просто ничего, — пропустив колкость, с безмятежным видом ответил Турецкий. — Нет, я сейчас по другому поводу. От меня сбежала дама. И я подумал, что она опять у вас. Это ее любимый ресторан.

— Да, кажется, я теперь вспоминаю ее лицо, — проговорил Вартан Амазаспович, и холодок неприятно пробежал по его спине. — Так вас что? Подвезти?

— Будьте любезны, — с рассеянным видом ответил «важняк». Похоже, он все еще искал свою даму и явно был навеселе. Хотя после него осталась недопитой бутылка сухого вина. Но видно, «добрал» свое где-то.

— А как же ваша машина? — спросил Вартан Амазаспович.

— У моего «жигуленка» пробило цилиндр, — ответил Турецкий. — Оказалось, я ездил на трех, пока умные люди не подсказали.

Перегнувшись, Вартан Амазаспович открыл дверцу, приглашая «важняка», и тот плюхнулся на кресло, откинувшись и неестественно запрокинув голову, как человек, плохо координирующий свои движения.

Досадуя на нелепую ситуацию, из которой ему не удалось выпутаться, директор ресторана осторожно вывел свой «мерседес» на сияющую, омытую легким дождем улицу и, перестроившись в крайний левый ряд, начал набирать скорость. Немного погодя он с удивлением обнаружил, что «пьяненький важняк» сидит уже совершенно прямо, не развалясь, смотрит трезво и сосредоточенно.

— Вам куда? — опасливо косясь, задал вопрос Вартан Амазаспович.

— На любом повороте прижмитесь к тротуару и остановитесь, — прозвучал твердый голос.

Выполняя указание, директор при первом удобном случае повернул с проспекта и, прижавшись к тротуару, затормозил.

— Пожалуйста!

Но «важняк» не собирался выходить.

— Слушайте внимательно! — прозвучал его твердый голос. Во всей фигуре от вальяжности не осталось и следа. — Ваша машина пишет?

— Что? А? Нет! — заблеял директор.

— Тем лучше для вас, потому что, если бы запись разговора попала вот к этому человеку, я бы не дал за вашу жизнь ни полушки. Так, кажется, раньше говорили.

В руке у Турецкого была фотография человека, которого Вартан Амазаспович боялся больше всего. Тем не менее у него хватило духу спросить:

— Кто это?

— Вы мне сейчас его назовете сами и скажете, где найти! В противном случае вы пойдете под суд как соучастник в изнасиловании женщины, которая вам известна, и убийстве ее отца, крупного ученого, генерала милиции. Я вам гарантирую длительный срок заключения, если только этот главарь не выпустит вам потроха, пока мы будем его искать. А что найдем, не сомневайтесь. Всю нужную информацию о нем мы уже имеем.

— Я не знаю, о ком вы говорите.

— Зато он сегодня же будет знать, что я сел в вашу машину. И я не уверен, что вы доживете до воскресенья. Даже если будете молчать, как рыба об лед. Где он живет?

— Не знаю.

— У вас, кажется, есть жена, дети, внуки. Я думаю, воскресший рецидивист Борцов разделается и с ними тоже.

Вартан Амазаспович слабо взмахивал ладонями. Губы его тряслись.

— Не знаю…

— Как его найти?

Глаза Турецкого застыли на нем, как два выстрела.

— Где он?

Казалось, коммерческий директор вот-вот потеряет сознание.

— Где?

Вартан Амазаспович откинулся назад, не в силах держать трясущуюся голову.

— В Мытищах…

Назвал улицу и дом.

Турецкий оглядел маленького скрюченного человечка и, перед тем как выйти из машины, сказал жестко:

— Теперь спасайтесь сами. У вас есть запасной вариант на три дня? Скажем, инфаркт, инсульт, камни в печени.

— Камни в печени не бывают, — просипел Вартан Амазаспович. — Только в желчном пузыре. А его у меня уже удалили.

— Ну придумайте еще что-нибудь. Главное — попасть в больничную палату. Охрану мы вам обеспечим.

Вартан Амазаспович несколько раз зевнул, как вытащенная из воды рыба и, собравшись с силами, ответил наконец слабым кивком.

Природным своим чутьем Борец улавливал малейшие изменения в окружающей обстановке. И безошибочно фиксировал события нейтральные, настораживающие, помогающие или, наоборот, мешающие его безопасности и благополучию.

Пять миллионов евро были запрятаны в тайнике. И теперь, вглядываясь и вслушиваясь, он пытался разузнать, как мир отзывается на это.

В газетах заметки были, равно как и об аварии самолета. Конечно, эта авария помогла. Лучше не придумаешь. Когда началась жуткая паника на аэродроме, он наконец уверовал в успех. Так и вышло.

О тайнике не знали ни Гончар, ни Игнатов. Все было предусмотрено, потому что Борец не собирался делиться ни с кем. Он принял решение об этом еще тогда, на рыбалке.

Эти серопогонники могут здесь и дальше процветать. А ему оставаться в Москве, да и, пожалуй, в России, становилось небезопасно. Когда-то он сделал себе свидетельство о смерти, ушел благодаря этому от всероссийского федерального розыска. Но теперь тучи опять стали сгущаться. Слишком много зацепок разбросал он вокруг себя в последнее время. Осталась жива дочь того милицейского генерала, которого он убрал по заданию Гончара. Получив желтый портфель, полковник щедро расплатился. Не давала покоя неизвестная девица, которая вызвала по мобильнику милицию, когда Филя и он сам забавлялись с генеральской дочкой. Чего его потянуло к ней? И чего он получил? Так, пустяки. Зато цена потом оказалась непомерно велика. И хлопот, и тревог не оберешься. Да… Россия тесновата. Пусть где угодно. Пусть какой-нибудь Люксембург. Но с деньгами. И с чистого листа. Осмотреться, вложить деньги в прибыльное дело. Гончар с Игнатовым под своими звездами еще тут немало заработают. Им дармовые деньги рекой текут и помимо Борцова. А для него, Геннадия Павловича, это последний шанс.