– Саня, меня вдруг осенила одна мысль. А вдруг вся эта наступательная операция под Курском и была затеяна немцами только для того, чтобы вытащить этого человека с его чемоданом к себе, а?

– Да что ты такое говоришь? Ты что, военных мемуаров совсем не читал?

– Читать-то я их читал, но мемуаристы не всегда знают об истинных причинах тех или иных исторических событий. Ты лучше мне объясни, почему немецкие войска, уже полностью подготовившись к наступлению на Курской дуге, столько времени стояли неподвижно, словно чего-то ждали. Или ты думаешь, что они просто давали нашим войскам возможность получше подготовиться к отражению их наступления? Почему к разработке и осуществлению чисто фронтовой операции было привлечено столько высших чинов германской стратегической разведки, а приказ о наступлении был отдан только после визита к Гитлеру небезызвестного шефа абвера Канариса? Чего же они столько времени тянули? Отчего столько времени стояли танковые соединения Хауссера, Манштейна и Готта? А может быть, все они ожидали еще одного сигнала от «призрака»? Но агент никак не мог выйти на связь из-за тотальной операции по «зачистке» местности, в которой участвовал тот самый чекист, который рассказал всю эту историю твоему приятелю из КГБ. И, наконец, обрати внимание на то, что никем не замеченный в начале прорыв немецкой бронированной автоколонны едва не произошел в самом тихом и глухом участке многосоткилометровой границы соприкосновения наших и германских войск под Курском.

– Ты, пожалуй, прав, – согласился я. – Если же еще учесть, что среди остатков в сейфе были найдены металлические знаки различия, принятые в наших военно-воздушных силах, то конец этой истории восстановить несложно. Раз на «призраке» была летная офицерская форма, то логично предположить, что он снял ее либо с бесследно исчезнувшего капитана Синицына, либо с его адъютанта. Поскольку пропавший капитан наших ВВС был командиром отдельного подвижного пункта наведения, то у него имелась при себе и достаточно мощная радиостанция. Поэтому можно с полной уверенностью утверждать, что, завладев после двойного убийства военной формой, мотоциклом, документами и радиостанцией, «призрак» на время обосновался в покинутом хуторе и тут же с помощью захваченной радиостанции дал сигнал о том, где он сейчас находится и что готов к переброске. Давно ожидавшая приказа военная машина Германии рванулась вперед на флангах Курской дуги, а эсэсовское подразделение одного из отделений «Анненэрбе», скорее всего, по подготовленной заранее полупритопленной переправе через Псел перебросило на нашу сторону три бронемашины и полуроту вооруженных до зубов мотоциклистов.

– Давай-ка теперь, Сань, посмотрим перевод текстов, которые принес Хромов. Может быть, они дадут нам еще одну ниточку.

Тексты оказались мудреными.

– Давай попытаемся перевести эту белиберду на русский язык, очистив и ужав тексты до сухого остатка, иначе мы и дальше будем блуждать в потемках, – предложил я.

Михаил положил передо мной несколько листов чистой бумаги и карандаш и сказал:

– Давай независимо друг от друга обрабатывать каждый текст, а затем сравним их.

Примерно через час напряженных трудов мы подвели первые итоги.

– Итак, документ первый, – взял один из листков Михаил. – Тот, который относится к коврику с кольцевыми рисунками, – уточнил он. – Читаем исходный материал. «Рукописное воплощение божественного “символа неодолимой силы”. Возникающий в “животе” драконоподобного божества, хранящийся малыми частями в недрах “небесного скорпиона” и способный своим суставчатым телом переломить оковы земной тверди. Сияющий огненным блеском символ неодолимой силы столь ужасен в своей неукротимой ярости, что способен во мгновение ока испепелить народы и государства всей “Срединной империи”. Заклинаю всех от соблазна приближаться к хранилищу «cимвола неодолимой силы», возданной нам посредством «небесного скорпиона». Да падет проклятье трех поколений на весь род отступников внутреннего храма Сверкающего мрака». Ох, еле выговорил, – перевел он дух. – Давай теперь почитаем наш объединенный перевод с русского на русский.

«Графическое изображение сущности какого-то вещества или материала, который создается внутри некоего аппарата. Материал необходимо хранить обязательно отдельно от всего живого и небольшими порциями, ибо в собранном состоянии он способен нанести крупные разрушения в окружающей среде. Удивительное вещество способно ослеплять и сжигать все вокруг. Он крайне опасен, даже в неактивированном состоянии, для тех, кто находится рядом».

– Чем-то напоминает инструкцию по хранению взрывчатых веществ, – прокомментировал я, – причем ядовитых.

– Меня несколько смущает выражение «графическое изображение», – сказал Михаил, водя пальцем по тексту. – Если следовать нашему толкованию буквально, то глубинная суть этого вещества изображена на самом коврике. Или я не так что-то понял?

– Да нет, вроде все так.

Мы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, принялись отыскивать среди разложенных на столе бумаг ксерокопию с фотографии коврика. Найдя ее, мы вперились в нее глазами, пытаясь понять, что же на нем изображено.

– Предположим на минутку, – рассуждал я, – что вся хитрость данной графической головоломки каким-то образом зашифрована в количестве черных шариков, находящихся на колечках, расположенных вокруг центрального пятна. Подсчитаем для интереса, сколько же их на каждом таком колечке? Итак, на первом от центра их только два. На втором – восемь. На третьем – восемнадцать.

Я записал эти цифры и повернулся к Михаилу:

– Миш, а Миш, тебе, случайно, ни о чем не говорит такая числовая последовательность: 2, 8, 18, 32, 24, 8, 2?

– Почти симметрично получилось, – проговорил он. – Вот только 24 здесь не к месту, по идее, должно быть 18. Ты, Сань, позвони лучше кому-нибудь из своих старых друзей по институту, кто-то из них наверняка работает по специальности.

– Неплохая идея, – согласился я. – Был же у меня приятель в Курчатовском институте. Он и сейчас, кажется, большая шишка в Минсредмаше.

– Вот и позвони ему, не откладывая дело в долгий ящик, – подтолкнул меня под локоть Михаил.

Я вышел в коридор и набрал номер Кудрявцева. Трубку взял он сам.

– Жень, ты? Привет! Косарев беспокоит. Ты еще не спишь?

– Не-а, – отвечал тот, явно что-то жуя, – недавно с работы пришел, ужинаю.

– Я тебя долго не задержу. Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Говорит ли тебе что-либо такая последовательность цифр? Два, восемь, восемнадцать… – принялся перечислять я.

– А к этим цифрам что-нибудь еще прилагается? – спросил Кудрявцев.

– Да, тут у меня есть не очень понятный рисунок. Правда, он выцвел от старости, но суть его такова. Рисунок состоит из нескольких вписанных друг в друга кружочков, их семь штук. А в центре нарисовано что-то, отдаленно напоминающее спелую ягоду ежевики или малины. На сами же кружочки как бы нанизаны соответствующие количества более мелких шариков черного цвета. И вся комбинация чем-то смахивает на обычную стрелковую мишень…