– С чего ты взял?

– Она так со мной разговаривала. Слова просто хлынули потоком, потому что Салли хотела высказаться. Твои драгоценные горцы, наверное, точно так же вели себя при встречах. Я и сам такой же. Человек, которого зовут Джошуа, неизменно возвращается домой, чтобы побыть человеком и повидать друзей, просто людей, свою мать, то есть не то чтобы я хотел ее видеть, а Дэниэл Бун может катиться знаешь куда?

– Я же говорил, Джошуа, что путешествие расширит твой кругозор, если не словарь.

– И потом, ты еще кое-что упускаешь. Ты правда думаешь, что Салли чисто случайно оказалась у нас прямо по курсу и развела костер?

– Э…

– Она знала, что мы прилетим, Лобсанг. Я в этом уверен. Ей что-то нужно. Вопрос – что?

– Верно подмечено. Я подумаю. Кстати говоря, я поймал и препарировал нескольких тех летающих созданий. Они очень похожи на ос, хотя действуют скорее как пчелы. Новый вид. Вот почему следует воздерживаться от произвольного развешивания ярлыков типа «динозавры».

– Ты изменил голос?

– Да. Если не ошибаюсь, теперь он звучит ласково и вдумчиво.

– Ты говоришь как раввин.

– Ты почти угадал. Это голос Дэвида Коссоффа, еврейского актера, который был знаменит в пятидесятые-шестидесятые. Наверное, случайные паузы и легкая атмосфера смущенной благожелательности производят успокаивающий эффект.

– Да, но, честное слово, необязательно рассказывать об этом мне. Ты похож на фокусника, который разоблачает собственные трюки…

Черт возьми, Джошуа уже смеялся. Трудно было злиться на Лобсанга долго.

– Ладно, я поднимаюсь. Ну что, мы договорились?

Покрышка бесшумно пошла вверх.

Передвижной модуль ждал Джошуа в каюте. В свой облик Лобсанг внес кое-какие изменения.

Джошуа, вопреки всему, расхохотался:

– Ты похож на гостиничного швейцара! В чем дело?

Лобсанг проворковал:

– Я пытался создать образ британского дворецкого образца 1935 года, сэр, притом щеголя, прошу простить мне это выражение. Надеюсь, результат получился не таким жутким, как элегантный репликант-убийца из «Бегущего по лезвию», с внешностью которого я экспериментировал ранее. Но я охотно выслушаю и иные предложения.

«Щеголь».

– Что ж, по крайней мере, у меня мурашки по спине не побежали. Так что у тебя вполне получилось. Только завязывай с «сэрами», ладно?

Дворецкий поклонился.

– Благодарю… Джошуа. С твоего позволения я отмечу, что в этом путешествии, на мой взгляд, мы оба учимся. И я буду переходить со скоростью, не превышающей среднюю человеческую, пока юная леди не пожелает заявить о своем присутствии.

– Отличный план.

Как обычно, Джошуа почувствовал слабое головокружение, когда начались переходы. Внизу неспешно – несколько миров в час – проплывала Долгая Земля, точь-в-точь картинки в старомодном проекторе, который Джошуа однажды нашел среди прочего хлама на чердаке Приюта. Щелкнешь раз – увидишь Деву Марию, щелкнешь два – появится Иисус. Ты стоишь на месте, а миры плывут мимо. Выбирай любой.

В тот вечер на большом экране в салоне Лобсанг включил старый английский фильм под названием «Мышь на луне». Передвижной модуль сидел рядом с Джошуа и смотрел кино. Джошуа подумал: какой странной парой они наверняка показались бы Салли… если бы путешествие уже давным-давно не перестало быть «странным». Теперь «Марк Твен» полным ходом двигался к черте, за которой начиналась «ненормальность». Так или иначе, они смотрели старый фильм, пародию на космическую гонку двадцатого века, и Джошуа тут же опознал Дэвида Коссоффа. Лобсанг скопировал его в точности.

Когда кино закончилось, Джошуа заметил, что по салону пробежала мышь.

– Мышь на Миллионной Земле, – едко заметил он.

– Я напущу на нее Шими.

– Кошку? А я-то гадал, где она. Знаешь, Салли сказала, что выросла в семье Путников. Прирожденных Путников, я имею в виду. Она не всегда была одна в последовательных мирах. Но семья велела ей молчать. Как обычно.

– Конечно, велела. Ты тоже пытаешься сохранить тайну, Джошуа. Это естественный инстинкт.

– Никто не хочет отличаться от окружающих.

– Да. Человек, обладавший такой силой, как умение переходить, некогда мог угодить на костер за колдовство. Даже теперь, после Дня перехода, на Базовой Земле неуклонно возрастает число тех, кому не нравится самая идея переходов и Долгой Земли.

– Кому же?

– У тебя нет никакого политического чутья, да, Джошуа? Конечно, тем, кто переходить не умеет. Они ненавидят Долгую Землю, тех, кто по ней странствует, и все то, что влечет за собой этот великий прорыв. А еще против Долгой Земли возражают люди, которые теряют деньги при новом порядке вещей. Их очень, очень много…

Спустя пятнадцать лет после Дня перехода жизнь офицера Моники Янсон, наряду с прочими жизнями, навсегда изменилась в связи с феноменом Долгой Земли. Она пыталась осмыслить происходящее по мере того, как менялся мир, в котором обитало ее стареющее тело. И все это время полиция старалась поддерживать порядок. В тот вечер Моника мрачно смотрела на экран, на котором выступал Брайан Каули, печально знаменитый глава вредоносного движения, известного как «Друзья человечества», и изрыгал демагогическую желчь – грубоватые простонародные анекдоты, за которыми крылись ловкие, но весьма опасные манипуляции, сеющие рознь. Поддавшись порыву, Моника выключила звук. И все-таки ненависть, как пот, сочилась из пор этого типа.

Но ведь феномен Долгой Земли с самого начала был окружен ненавистью и жестокостью.

Всего через двое суток после Дня перехода террористы нанесли удар по Пентагону и британскому Парламенту. Могло быть и хуже. Парень, который оказался в Пентагоне, неверно рассчитал угол и расстояние, и самодельная бомба взорвалась в коридоре, так что единственной жертвой оказался исполнитель теракта. Британский террорист, несомненно, уделял в школе некоторое внимание геометрии, а потому возник – в буквальном смысле свалился с неба – прямо в Палате общин, но, к сожалению, что-то упустил в предварительной подготовке. Поэтому последним, что он увидел, были пятеро членов Парламента, которые обсуждали малозначительный билль о ловле селедки. Если бы он додумался перейти непосредственно в бар Парламента, то собрал бы недурной урожай душ.

В любом случае эхо обоих взрывов разлетелось по миру, и власти запаниковали. Частные лица тоже занервничали; не нужно быть гением, чтобы понять, что в твой дом, пока ты спишь, может проникнуть кто угодно. По пятам паники идет коммерция. Немедленно в магазинах и частных домах по всему миру появились антипереходные устройства, иногда хитроумные, чаще дурацкие, а некоторые – смертельно опасные, притом преимущественно для владельцев, а не для потенциальных воров. Попытки заполнить пустые пространства нежилых помещений антипереходными ловушками приводили к тому, что дети прищемляли пальцы, а домашние животные получали увечья. Самым эффективным средством, как вскоре выяснилось, было заставить комнату мебелью в викторианском духе, чтобы для вооруженного Переходником вора не осталось места.