— Они, это точно, — сказал Стивен.

— Ты видел?..

— Никого я не видел. В смысле, так, чтобы отчетливо разглядеть. Но это они. Я их почувствовал.

Стивен не уточнил, что именно почувствовал. В тот момент, как уловил присутствие брата, он получил ответ, короткий и уверенный. Брат тоже заметил его и тотчас отвел взгляд.

«Он знает, — думал Стивен. — Не надо было мне ходить. Но что оставалось делать?»

Русло ручья впереди резко забирало в гору, прокладывая себе путь между массивными каменными плитами, обрушившимися с нависших над ущельем утесов. Сделалось довольно прохладно, особенно вблизи скачущего по камням потока. Они остановились у громадного валуна, поросшего сырым мхом, и стали прикидывать, что делать теперь.

— Есть два пути, — сказал Стивен, который раньше несколько раз ходил этой дорогой. — Можно повернуть влево от ручья и выбраться прямиком на утес. Тогда мы выйдем к самой Яме, ярдах в ста от ее края. Или можно повернуть направо. — Он сделал паузу и прикрылся рукой от ослепительно голубого неба. — Там подъем легче, мы скоро выйдем на тропу, но тогда нам придется идти дальше на одном уровне с Ямой, и мы окажемся на виду.

Том окинул взглядом мрачные стены утеса и хмыкнул. Склон был изрезан глубокими трещинами и покрыт каменистыми осыпями.

— А очень трудно подниматься на утес?

— Сложно, но в принципе возможно. Нас всегда предупреждали, что это опасно. Мы с Майклом один раз пробовали залезть, но добрались только до половины, до конца осыпи, и решили дальше не ходить. А то уже темнело.

Том поморщился.

— Зато выйдем почти к самой Яме.

— И к тому же нас не будет видно. Думаю, надо рискнуть.

— Ну что ж, не будем терять времени.

Они перешли через ручей. Том, повинуясь внезапному порыву, окунул черное кривое острие копья в бурлящую воду. Когда они начали подниматься по нагромождению валунов у подножия утеса, викарий оглянулся назад. В ущелье уже смеркалось, а небо наверху было пронзительно светлым, голубовато-белым, как яичная скорлупа. На копье блестели потеки воды.

Никого из пропавших не нашли. Дверь дома мистера Кливера стояла нараспашку, окно рядом с дверью было разбито. Напротив, через луг, зияла выбитая дверь магазина Джеффа Пилата. Деревенские жители толпились на мостовой поблизости. Со стороны шоссе подъехала пара машин с туристами. При виде бурлящей толпы туристы притормозили, увидели битое стекло, разгневанные лица и быстренько укатили восвояси. Джо Вернон вышел из прихожей мистера Кливера и заморгал от яркого солнца. Он выбрался на луг, где его тут же окружила взбудораженная толпа, жаждущая новых указаний, пока общий порыв не иссяк.

Миссис Габриэль, которая отказалась входить в дома, разговаривала с Лью Поттером, который побывал и у Кливера, и у бакалейщика. Она обернулась к Джо.

— Мистер Вернон! Льюис рассказал о том, что видел в доме мистера Кливера. Гравюры и рисунки с изображением нехороших вещей.

— Да что вы, миссис Габриэль… — начал было Джо, но прикусил язык. Он родился и вырос в Фордрейсе, и даже для него изображения старинных раскопок на Уирриме таили в себе нечто опасное.

— Сомнений быть не может, — твердо сказала старушка, и Джо обнаружил, что вся толпа внимательно ловит каждое ее слово. — Он одержим темными силами, это ясно.

— Но его до сих пор не нашли, — возразил Джо. — Они все исчезли неизвестно куда.

— Пожалуй, я знаю, куда они делись, — подала голос высокая сухопарая женщина, миссис Пловер, работавшая на почте. — Мистер Кливер иногда забирает письма и бандероли, адресованные мистеру Хардрейкеру. Когда старик умер, мистер Кливер был назначен его душеприказчиком: он забирает накопившуюся почту, расписывается за нее и увозит. Он мне говорил, что до сих пор много времени проводит на ферме; он собирается ее продать, когда цены станут более выгодными.

По толпе прошел ропот, благодарный, взбудораженный или неуверенный — Джо Вернон так и не понял.

— Ну что ж! — Один из молодых людей взмахнул своей бамбуковой палкой. — Айда на ферму Хардрейкер! Поедем туда на машинах и посмотрим, кого удастся выкурить.

Толпа рассеялась по машинам. На лугу остались только Джо Вернон и миссис Габриэль. Джо нерешительно потирал запястье, миссис Габриэль стояла молча и хмурилась, как будто пыталась припомнить нечто давно забытое.

— А нас, похоже, прихватить и не подумали, — сказал наконец Джо. — Что, миссис Габриэль, поедете на полицейской машине?

Каменные узы разбиты.

(Время снова напоминает о себе. Булавочный огонек увеличивается до размеров желудя, потом до размеров крупной гальки. В середине он раскален добела. Он разгорается в ответ на движение, которое чует. Существа движутся высоко над ним, далеко отсюда, но они все ближе и ближе. И их намерения совпадают с его собственными.

Земля наросла, слежалась за тысячелетия, но огонек, хотя и слабый, помнит все.)

Люди умирают,

но среди них поднимается белая рука, которая не горит, хотя кажется, будто само небо объято пламенем,

и сила смыкается, сдавливая чешую, пока она не лопается и не вздыбливается от боли.

Люди умерли,

но один из них смеялся, пока земля вставала, закрывая свет,

и каменное кольцо ложилось вокруг мертвым грузом.

(Так дракон вспоминает тот век, вместе с которым он был погребен и забыт. Время касается его мозга. Вспыхивает нетерпение. В огненном сердце тьмы оно быстро насыщается его гневом, и жар нарастает.)

Поначалу подъем на утес выглядел достаточно легким: старая осыпь, поросшая травой, постепенно становилась все круче, пока, на полпути к вершине утеса, не уперлась в настоящую скалу. Оттуда уже приходилось карабкаться наверх, используя трещины и расщелины в камне. Дело это было трудное и долгое, особенно для Тома, которому приходилось тащить копье.

Стивен был рад одному: справа от них торчал большой выступ скалы, так что с края ущелья, где шла нормальная тропа, увидеть их было никак нельзя. Преследовавшее его ощущение собственной уязвимости исчезло, и он смог целиком сосредоточиться на подъеме.

Примерно полчаса спустя было пройдено то место, где когда-то они с Майклом решили не ходить дальше. Подниматься стало труднее, но не сказать, чтобы невозможно, только камень местами был хрупкий и иногда осыпался под ногами. Пару раз Стивену приходилось забирать у Тома копье, чтобы помочь ему преодолеть опасный участок. И каждый раз мальчик чувствовал, как не хочется Тому расставаться с оружием, и обращал внимание на то, как быстро священник забирает копье обратно при первой же возможности.