Признание мгновенно отразилось у него на лице. Он покраснел как рак, и мне показалось, что сейчас пар повалит у него из ушей. Это длилось недолго, он быстро оправился и опять натянул на себя презрительную маску.

– Не знаю никакого Маттео. Оставьте меня в покое, – накинулся он на меня, пытаясь захлопнуть дверь перед моим носом.

Но не тут-то было. Просунув ногу в дверной проем, я ворвалась в его студию. Меня удивило, что он не оказал сопротивления и позволил мне сесть. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Я всегда так себя чувствую, когда выступаю в роли обвинителя. Мне не доставляет удовольствия причинять страдания людям, какими бы неприятными они ни были, и меня не воодушевляла перспектива разоблачить Леона. Но выбора не было: если я хочу заставить его прекратить шантаж, он должен принять мои правила игры.

Пьер оказался фантастическим детективом. Когда я попросила его, по мере возможности, отыскать какие-нибудь факты и материалы, проливающие свет на жизнь Леона, он вспомнил, в какое смущение и растерянность пришел тот, когда Пьер случайно застал его за планшетом. Пьер ничего не понимает в современных технологиях, но он догадался, что если и существуют какие-то досье, они должны находиться в компьютере. И тогда он воспользовался визитом Леона к педикюрше – это единственное место, куда он отправляется без планшета – чтобы войти в его студию (по причинам безопасности двери никогда не запираются на ключ). Пьер включил планшет, кликнул мышкой на первые попавшиеся иконки и сфотографировал то, что увидел. Результат превзошел все ожидания.

– Леон, я вам не враг и не хочу им быть. Но вы не оставляете мне выбора. Мне не хотелось бы причинять вам страдания, но мы должны вместе найти решение. Вы понимаете, что я все знаю о Маттео. Обещаю, я никому об этом не скажу, и впредь мы больше не упомянем о нем. Вы согласны?

На его бесстрастном лице не отразилось ни одной эмоции. Потом он сел в свое массажное кресло и задумался, разрабатывая план нашей беседы.

– Советую не обольщаться тем, что вы одержали верх, маленькая интриганка. Если я решил не распространяться о плохом обращении, которому я регулярно здесь подвергаюсь, то лишь потому, что не желаю тратить на это время. Ваш шантаж не окажет на меня никакого давления, мне не в чем себя упрекнуть.

Леон остается верен себе.

– Действительно, вы не делаете ничего противозаконного, – согласилась я. – Но я уверена, вы не хотели бы, чтобы все были в курсе ваших дел. Ведь это называется узурпацией, вам известно?

Он скривил губы в презрительной ухмылке.

– Вам не понять. Всю жизнь я прожил в тени знаменитостей… Я ежедневно сталкивался с актерами и режиссерами, но никто меня не видел и не знал обо мне. А сегодня у меня пятьдесят шесть тысяч фанатов в «Фейсбуке», восемьдесят тысяч подписчиков в «Инстаграме» и столько же в «Твиттере». Каждое утро я начинаю с того, что просматриваю количество лайков. Это барометр моего настроения. Я выкладываю фотографии. Отправляюсь вместе со своим фанатами на Багамы, демонстрирую им свои последние покупки и кубики на животе, показываю им своего замечательного кота, знакомлю их со своим младшим братом, демонстрирую им свои селфи. Я заставляю их мечтать. Они говорят мне, что я красив, что они обожают моего кота, что я веду сказочную жизнь и они хотели бы быть на моем месте. Некоторые завидуют мне и ненавидят меня. Но я даже не удостаиваю их ответом, мои фанаты отомстят за меня. Иногда я рассматриваю их фотографии, чтобы понять, что они собой представляют. Мне жаль их. Они невзрачные, толстые, старые или бедные. Некоторые объединяют в себе все эти четыре качества. И я понимаю, почему им хочется следить за моей жизнью, вместо того чтобы заняться своей.

– Но ведь это не ваша жизнь! Вы ее у кого-то украли!

Он посмотрел на меня, как на человека, неспособного понять элементарные вещи.

– Я ни у кого ничего не украл. Я просто копирую фотографии, которые некто добровольно публикует в «Инстаграме». Что касается всего остального, я сам выдумал своего персонажа, определив его возраст и место жительства, дав ему имя Маттео, присвоив кличку коту…

– А вы не боитесь, что однажды кто-нибудь разоблачит вас?

– Неужели вы думаете, что я позволил себе быть легкомысленным при выборе персонажа? Этот парень живет в Болгарии, где он абсолютно никому не известен. И вряд ли его восемьдесят три подписчика однажды узнают его…

Я испытывала смешанное чувство отвращения и сострадания. Этот старый человек так не любил собственную жизнь, что создал себе другую, более волнующую и интересную. Он обманывал тысячи людей и не испытывал при этом никаких комплексов. Его последняя фраза помогла мне определиться с отношением к нему.

– Может быть, теперь вы будете меня уважать. Ведь у меня все же пятьдесят шесть тысяч фанатов в «Фейсбуке».

68

Помпонетта или не Помпонетта?

Сегодня я не так категорична, как в прошлый раз. Если его имейл и содержит двойной смысл, то ему удалось полностью скрыть его. Но если я все выдумала и в его письмах нет и намека на Помпонетту, то непонятно, зачем он постоянно твердит о своих чувствах к бабушке? Или, может быть, он решил, что я его личный психолог? Есть только один способ выяснить это.