Кивнув дежурному, Марковцев вставил карточку в сканирующее устройство и потянул дверь лаборатории с надписью «12-Г» на себя. Конторка-кабинет Егорова находилась слева. Сергей направился к застекленной двери и услышал женский голос:

— Вы к Александру Николаевичу?

— Да. — Сергей обернулся и ответил улыбкой даме лет сорока с небольшим, с пышными формами, которые подчеркивал белый распахнутый халат. Она наливала в электрочайник воду из бутылки.

— Его пока нет. Можете подождать.

Марковцев вздернул рукав куртки, отмечая время.

— Если вы настаиваете и угостите чаем, — ответил он, что не вязалось с демонстративным жестом.

— Вы не часто бываете у нас, — заметила женщина.

— И был я слеп, но теперь вижу, — ответил Сергей, нацелив взгляд в вырез кофты егоровской сотрудницы. — Буду пить чай вприглядку.

Она зарделась от необычного комплимента и засуетилась над небольшим столиком. На нем появились чашки, печенье, початая коробка конфет. Не дожидаясь приглашения и пока закипит чайник, Марковцев устроился за столиком. Оглядел лабораторию, стенды, отгороженные широкими матовыми ширмами, оборудование. Понаблюдал за молоденькой лаборанткой, поливающей цветы на подоконнике. Он заранее выбрал место, где мог отсидеться до половины девятого. А потом пообщаться с Алексеем Родионовым и дать ему кое-какие инструкции: например, как вести себя на допросе у следователя.

На стене висел красочный постер, размером с театральную афишу: «Самые смачные клички страны». Множество фотографий знаменитостей и клички под ними. Маша Распутина — Гришкина дочь, Лайма Вайкуле — Пальма Квакуле, Анатолий Чубайс — Ржавый, Азиза — Восточный першинг...

Егоров опаздывал. Сергей спросил:

— Он часто задерживается?

— Иногда заходит в соседний отдел.

— Консультироваться по проблеме относительно большого внутреннего демпфирования?

— Вижу, знаете специфику нашего отдела.

— Наслышан дальше некуда.

Снова взгляд на часы.

— Может, хотите что-то передать Александру Николаевичу?

— Да. Взрывчатку с детонатором.

На его шутку также отреагировала цветочница и еще кто-то невидимый за ширмой. К этому времени девушка вооружилась брызгалкой и орошала комнатные растения.

Марковцев подошел к окну. Его взгляд пробежался по машинам, запаркованным внизу, почти вплотную к зданию. Узнал «Порш» Родионова...

Он стояла вторым, считая от караульного помещения, где в данную минуту находился весь личный состав спецназа. Под капотом царил хаос. Проколотая запаска лежала по центру багажника, а на ее месте торчало приспособление для монтировки шин. Какая-то жуткая конструкция, фантастический жук с металлическими лапами и отверстием посередине для поворотного ключа. Сам ворот, напоминающий ручку от мясорубки, крепился к агрегату проволокой. И вся эта громадина громыхала во время движения машины.

Под сложенным в несколько раз старым гобеленовым покрывалом в дальнем правом углу багажника находился пакет из вощеной бумаги. Пятнадцать килограммов армейского пластита могли разнести центральное здание «почтового ящика» в щебень. Часовой механизм мины был включен и отсчитывал последние секунды до мощнейшего взрыва.

* * *

Семенов выходил на связь с Русланом в последний раз. Внутреннее напряжение отразилось на его пальцах. Они заметно подрагивали, когда он при помощи кнопки-креста выбирал из списка мобильника гареевский номер. Взгляд на зеленоватый экран «Филипса» и чередующие на нем номера и имена абонентов, взгляд на КПП. Экран, уличная панорама, экран панорама...

Высветился номер Руслана. Семенов, нажимая на кнопку-крест посередине (ОК), ненароком пролистал еще один номер. Одно неверное движение, оставшееся незамеченным, и этот незначительный недостаток в управлении трубкой соединил Семенова с Марковцевым.

— Да.

— У тебя одна минута ровно. Удачи.

Семенов, очищая экран, нажал на кнопку. Медленно, в стиле мозаики исчезающие буквы показали напоследок ошибку Виктора...

Он исправлял ее, листая треклятый список, сокращенный до минимума, на эту операцию, на сегодняшний день. Успокаивал себя тем, что ничего серьезного произойти не могло. Что предпримет Марковцев, получив незапланированное и малопонятное сообщение? Начнет прикидывать, что бы оно значило. У него не хватит времени даже выйти из лаборатории.

Впрочем, Семенов видел, что делает Марковцев. Панорама на дисплее пришла в движение. Отступили в сторону ширмы, исчезла из поля зрения девушка, поливающая цветы. На первый план вышло окно и вид из него: центральные ворота, небольшая площадь за ней; еще дальше — автодорога и жилые дома.

— Руслан? — В этот раз Семенов, ожегшись на молоке, дул на воду, идентифицируя личность абонента.

— Да, это я.

— Около минуты осталось.

— Понял. Мы готовы. Аллах акбар!

Семенова перекосило. Он выругался, прерывая связь. И снова сосредоточился на дисплее.

Пять, десять секунд стоит в неподвижной позе Марковцев. «Он достоится, — все больше нервничал Семенов, отчего-то переживая за Сергея. — Через полминуты его подхватит ураган и швырнет к противоположной стене».

— Проблемы? — осведомился Аксененко.

— Никаких, — самонадеянно отозвался Семенов. И выдавил из себя короткий смешок, больше похожий на икоту. — Вместо Руслана попал на Марковцева. Предупредил, блин, когда его порвет на части. Он стоит прямо над миной.

— Уже нет, — Аксененко указал на экран монитора. — Возвращается на место. Чаю попить? — попробовал угадать он.

— Сейчас узнаем.

Семенов едва не распластался над монитором, шумно и тяжело дыша.

* * *

Сергей подошел к столику.

— Можно позвонить? — спросил он.

— Конечно, — разрешила женщина и подсказала: — Белый телефон — внутренний, серый — городской.

Марк набрал рабочий номер Родионова. Вопрос «почему в критический момент начальника охраны не оказалось на рабочем месте» все еще тревожил Сергея. Внес сумятицу странный звонок: «У тебя одна минута ровно». Кто звонил, он определить не мог: на экране отобразился длинный федеральный номер, строка для имени была пуста.

Минута. Что потом?

— Да, Родионов, слушаю.

Марковцева чуть отпустило.

— Это Сергей. У тебя все в порядке?

— Да. А что?

— Нужно встретиться. Если ты не забыл, в половине девятого мы...

Марковцев не успел договорить фразу. Его не раз спасало спецназовское чутье. За несколько секунд до взрыва он ощутил беспокойство в груди, увидел призрачный уровень, заполненный адреналином и резко качнувшийся в сторону. Хватанул гормонов. Что тут же отдалось в сердце и затруднило дыхание.