Я понял, где видел синий внедорожник. Я вспомнил, где был и что делал, и все детали мозаики Декстерова мира встали на свои места. Я знал. И одним махом все случившееся приобрело смысл.

Но ничего хорошего в этом не было. Отнюдь.

– Декс? – неуверенно позвала меня Дебора, сомневаясь, имеет ли уже право снова за меня волноваться. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Я болван, – выдохнул я. – Наивный, доверчивый, легковерный болван. Слепой на один глаз, глухой на оба уха и тупой, как фонарный столб!

– Допустим, – согласилась Дебз. – Но с чего ты сейчас-то об этом начал?

– Я знаю, как их найти, – сказал я.

Тревога на ее лице сменилась диким голодом.

– Как? – хищно спросила она.

Я взглянул на нее и начал было говорить – но тут же замолк. Разве могу я все ей рассказать? Что это через меня похитители вышли на нее и детей?

– Декстер, черт тебя дери, как? – нахмурилась она. – Где они?

Меня терзали сомнения. Я медлил.

– Я не знаю, где они, – ответил я и тут же оборвал поток сестринской ругани: – Но, кажется, знаю, как заставить их прийти ко мне.

– К тебе? Зачем им ты?

Я глубоко вздохнул. Замер. У меня тяжело с доверием. Наученный собственным опытом и наблюдениями за людьми вокруг, я всегда считал недоверие отличной тактикой. Единственным исключением из правила стала моя семья, в частности Дебора. Но теперь, когда мы только-только помирились, довериться ей казалось дурацкой затеей. Рассказать о Брайане, Рауле и всей их заварухе, признаться, что детей похитили из-за меня… Ничего хорошего из этого не выйдет. Доверие слишком хрупкая штука, правда? Если его разрушить хотя бы раз, то потом даже клей-момент его не склеит воедино. Возможно, однажды я научусь снова доверять своей новой бывшей сестре. Но только не сейчас.

– Мать твою, Декстер! – взревела Дебз. – Какого черта они к тебе-то должны прийти?

Я еле подавил порыв ободряюще ей улыбнуться, зная, что улыбка моя может легко превратиться в усмешку, поэтому доверительно на нее посмотрел и сказал:

– Просто доверься мне.

Дебора, разумеется, захотела поехать со мной. Дело даже не в том, что она мне не доверяла (а она и не доверяла), а в том, что она, как говорится, перестраховщик. Она не может пустить на самотек то, что для нее важно, не может довериться никому другому. «Хочешь сделать хорошо – сделай сам» – вот ее девиз. По ее мнению, все всё делают неправильно, кроме нее самой, конечно. Но так не пойдет. В этом деле слишком много переменных, которые она может схватить, испортив таким образом все уравнение. Поэтому после многочисленных угроз, богохульства, клянчанья, шантажа, вымогательства и запугивания силой она наконец сдалась. И даже дала мне безымянное оружие.

Если вдруг вы не знакомы с этим термином – или знакомы, но убеждены, что в ходу он только у продажных копов, – позвольте объяснить. Безымянное оружие – это пистолет, не имеющий истории. Незарегистрированный, часто со стертыми номерами. Это означает, что если такое оружие используют в одном-двух ограблениях, то отследить его настоящего или бывшего владельца будет невозможно. Как понимаете, такая штука может оказаться весьма кстати. А если вы тешите себя наивным убеждением, что истинный, праведный коп никогда такого оружия не использует, позвольте сказать следующее: ха! Более того: ха-ха!

Среди легавых, разумеется, говорить об этом не принято. Но иногда в ходе привычно опасной, противоречивой и сложной работы даже хорошие копы попадают в плохие обстоятельства, выйти из которых можно лишь одним путем – «погнув» святые правила.

Итак, безымянное оружие. Было оно и у Деборы – девятимиллиметровый «ругер» с магазином в пятнадцать патронов – отследить невозможно. Дебора вложила его мне в руки вместе с запасным магазином. Прослезиться она не прослезилась, но пристально посмотрела мне в глаза, сказала «черт» и отвернулась. Для Деборы это почти как перекреститься.

Я не люблю пистолеты. Это холодное, безличное и гадкое оружие, в котором нет ни толики красоты. В них нет души и веселья. Но сейчас пистолет поможет мне выровнять шансы на успех, ведь я, как приемный сын бывшего морпеха-ветерана и копа со стажем, умел обращаться с этим оружием. Я не знал, что ждет впереди, а потому тяжесть «ругера» в кармане меня успокаивала.

Дебора с ворчаньем подбросила меня до «Дейдленда» – старого торгового центра в Южном Майами – и с неизменной мрачностью высадила у главного входа. Потом смерила долгим взглядом и отпустила, сказав на прощание лишь: «Позвонить не забудь, черт тебя дери».

Около получаса я просто бродил по центру, рассчитывая сбросить Дебору с хвоста, на случай если она притаилась где-то на парковке, а после двинулся в ресторанный дворик, где мне предстояло выполнить очень важное дело. Ведь я так и не съел свой мясной рулет! Загруженный мыслями о пропавших детях и их спасении, я позабыл о собственном голоде. Но могучая машина Декстерова организма такого не прощает. Если я хочу быть на высоте, мне нужно топливо – особенно теперь, когда я должен решить несколько нелегких задач.

В ресторанном дворике, как и полагается, был богатый выбор забегаловок. Я взял два куска пиццы, и на то у меня были очень веские причины. Во-первых, пиццерия была ближе всего, а во-вторых (и это особенно важно), пицца лежала на столике под светом красной лампы – только руку протяни.

Перекусив, я набрел на «Старбакс» и взял двойной супер-экстра-венти что-то там, который по вкусу, как ни удивительно, напоминал кофе. Усевшись за столик в тихом уголке, я позвонил Брайану. Ответил он мгновенно.

– Братец, – как всегда, с притворной теплотой поздоровался он.

– Есть очень важные новости. Сможешь приехать?

– Очень важные новости?

– Чрезвычайно важные, – подтвердил я. – Я все понял.

– О, что ж. Скоро буду.

Я остался сидеть за столиком, потягивая свой гига-венти-шменти и дожидаясь Брайана. Снова мысленно прошелся по своим умозаключениям, убеждаясь, что нигде не ошибся в выводах. Не ошибся. Я был уверен на все сто – какое приятное чувство! Если останусь жив после всей этой заварухи, постараюсь почаще его испытывать. А вообще, почему бы не начать сейчас? Жаль, что в голову не приходит никаких вдохновляющих мыслей о том, как проучить мерзавца Андерсона. Действительно жаль. Впервые с тех пор, как все пошло под откос, у меня появился проблеск надежды. Но если моя теория верна, то избавляться от детектива Недоумкинсона придется мне самому.

Как говаривала моя приемная мать Дорис: «На две маленькие трудности найдется одно большое решение». Наверно, то была ее версия поговорки «одним выстрелом убить двух зайцев» – только никогда раньше мне этого не удавалось, и сейчас не помешало бы избавиться от парочки трудностей.

Время от времени, когда я думаю о чем-то одном, другие мои мысли не стесняются шумно кашлянуть и привлечь мое внимание. Так и теперь: сижу я в «Дейдленде», вспоминаю дорогую Дорис, – и тут из глубины моего сознания доносится еле слышное «кхе-кхе». Я вежливо ищу обделенные вниманием мысли (рассчитывая встретить мечты о третьем куске пиццы), но вдруг обнаруживаю кое-что лучше. Намного лучше. И снова в груди то приятное чувство!