– Живой. Две пули – одна в ноге, вторая, навылет, в плечо. Лежит – встать не может – бревном его по каске ударило сильно, когда завалило. В тройке у него один – убит, а второй только оглох чуть – в бронетранспортёр лазил за патронами, там и нашли его без памяти.

Кадет накинул мне на плечи мою куртку, мокрую плащ-палатку.

– Там, в куче, – продолжил Шило, – один – офицер. Я в их погонах не очень разбираюсь, но похоже – капитан. Они, видимо, к атаке готовились под прикрытием танка, а тут…

– Медведь пришел и всю малину оборвал, – рассмеялся Мельник. Смеялись все, кроме меня – больно. Напряжение боя отступало.

– Надо к своим идти, доложить, – предложил Шило.

– Надо часового у танка выставить и дома прочесать, вдруг недобитки какие? Танк захватят или в спину стрельнут, – внёс я своё предложение.

– Точно. Кадет, Мельник – сопроводите старшину до медиков, пленного – до особистов, остальное – на мне, – в голосе Шила почувствовались командирские нотки.

– Есть! – ответили бойцы моей тройки. Мельник поднял за воротник немца, пихнул его коленом под зад, погнал по улице. Я – за ним. Кадет взвалил на себя мой бронник, разгрузку, автомат, пыхтя, пристроился замыкающим. Я достал пистолет, с помощью Мельника – взвёл (левая рука полностью отнялась).

У встретившихся бойцов узнали, что ротный – в медсанбате, развернутом в здании школы.

– Ранен? Серьёзно?

– Легко. Царапина, но глубокая. Обещал – зашьют, перевяжут, снова поведёт нас, – ответил мне комвзвода-2. Приказал пока прочесать посёлок и занять оборону фронтом на запад по окраине.

А вот о бое у моста, слышимом нами, но не видимом за гребнем высотки, они знали не больше нашего. Потом нам встретились бойцы батальона дивизии, что наступала с востока. Они шли группками на звук боя, к мостам, во все глаза пялились на нас.

– Чего вылупились? – не выдержал я, – кто старший? Кто командует?

Наперерез нам пошёл один из них. С немецким автоматом, в прожжённой шинели с оторванной полой. Оказался капитаном, комбатом. Именно он и руководил атакой. Поздоровались, взаимно представились. Он поблагодарил за помощь во взятии полустанка.

– Ты сам откуда, капитан? Кем до войны был?

– Тульский я. Как догадался, что из запаса?

– Вид у тебя и разговор не кадровый. Но это не страшно. Раз жив до сих пор, значит – хорошо воюешь. Вы бы, пока идете, повнимательнее по сторонам – может, прячутся ещё немцы.

– Не первый день воюем. Ещё под Ельней начинали.

– А что ж бойцы так скудно вооружены? Смотри сколько вокруг оружия и амуниции трофейной валяется. Подбирай, пока я добрый. Потом, как меня заштопают – всё сами загребём.

– Слушай, старшина, что это на вас за кирасы? Не видел таких. Их приняли на вооружение? Всем будут давать?

– Не думаю. Пока на вооружении только нашего батальона, – покачал головой я.

– А вы, капитан, – вмешался Мельник, – разговариваете с конструктором этого бронекомплекта «Доспех», старшиной Кузьминым Виктором Ивановичем, которому его изобретение сегодня спасло жизнь и не пустило немецкую пулю к сердцу советского старшины.

– Ладно, Мельник, не заливай. А то сделаете из меня архангела Михаила. Ещё расскажешь, как я один всю деревню штурмом взял.

– Всю не всю, а взвод немцев уложил? Уложил. Танк в плен взял? Взял? И этого погрыз, – Мельник кивнул на своего подконвойного.

Капитан смотрел насмешливо.

– Не верь ему, капитан. Рад был знакомству. Меня заштопают – вместе воевать будем. Теперь не дрейфь – особый батальон НКВД через себя немца не пустит.

– А, вот почему у вас такое оснащение. НКВД! Ну ладно, побегу своих догонять. Увидимся ещё.

– Увидимся.

Школа стояла без крыши, зияла провалами окон и дверей. Одни стены. Палатки медсанвзвода разворачивали с восточной стороны школы, под прикрытием её кирпичных стен. Раненых оказалось много. И наших, и дивизии. Нас встретил счастливый Степанов, с шеей, замотанной бинтами. Обнял каждого. Оказалось, осколок чиркнул по броннику и вскрыл кожу на шее, как скальпелем. Рана не опасная, но крови натекло много.

– Спас меня твой доспех, Виктор. Если бы не он – осколок бы мне хребет перебил.

– Как и меня спас. В сердце этот урод мне выстрелил. Обезглавлена была бы рота в первом же бою. Кто команду принял?

– А я и не отдавал. Перебинтовали меня, до конца добегал. Сейчас вот на мосты людей поведу. Сам-то как?

– Каком кверху! Хреново мне. Два раза умереть успел. Сначала танком задавили, потом застрелили.

– Выжил, и слава богу! Потом поговорим. Побежал я!

– Беги, беги!

Раненых всё подносили и подносили. И сами подходили. Девчонки уже с ног сбились. Я присел на обломок стены школы, отхлебнул из фляги, передал Мельнику – тот тоже отхлебнул, но скупо. Крякнул, зажмурился, погонял коньяк по рту, проглотил. Зажмурился, как кот – довольный.

– Райский напиток. Только дитю не давай – крылья у него отрастут – улетит.

Кадет обиделся. Свалил мою амуницию у стены, пошёл помогать палатки ставить. Я хотел отругать Мельника, но отхлебнул ещё, закурил, откинулся на стену. Не открывая глаз, сказал:

– Немца сдай, найди старшину, поторопи. Надо наладить сбор трофеев. Особенно меня интересует техника, топливо, пулемёты, автоматы, боеприпасы к ним и гранаты. И всё сделать срочно, пока не растащили. У нас пулемётов мало, а МГ – тяжёлая машинка, но убойная. И винтовочные патроны подходят.

Я так и уснул, сидя. Мельник накрыл меня, вытряхнул трубку, сунул мне в карман.

– Пошли, немчура поганая, чего вылупился? Я тебе за такого человека кишки сейчас на кулак намотаю, тварь. Это надо – Медведя из строя вывел. А если бы убил – я тебя бы бритвой, как балык, бы строгал, по миллиметру.

Он так и увел немца, ворча. Как будто немец понимал его угрозы.

Меня растолкали. Я с трудом открыл глаза и столкнулся с внимательным и тревожным девичьим взглядом.

– Товарищ старшина, пойдёмте, вами займёмся.

Я потряс головой и чуть не упал при этом. Она меня удержала.

– Тяжёлых в медсанбат отправили?

– Да, уже всех обработали и отправили на грузовике сразу на станцию. Пойдёмте. Вас надо срочно оперировать – все бинты промокли.

– Как тебя зовут, красавица?

– Ксюша.

– Ксюша? Пойдём, Ксюша. Не надо, я сам. Нет, я нормальный. А ты знаешь, про тебя песня есть. Слушай:

Ксюша, Ксюша, Ксюша,

Юбочка из плюша, русая коса.

Ксюша, Ксюша, Ксюша,

Никого не слушай!