своей магией, как воздухом, и погасила вспышку его силы ещё до того, как она успела разгореться.

— Эта сила украдена, Бридж, — напомнила она, — и она никогда не будет работать на тебя так, как моя работает на меня.

Она перекрыла ему дыхание с легкой улыбкой.

Раз Миссисипи, два Миссисипи, три…

— Как ты думаешь, сколько секунд потребуется, чтобы задохнуться? — шепнула она.

Он почувствовал, как веки начали тяжелеть, и она вздохнула, разжимая пальцы.

— Тебе повезло, что ты мне всё ещё нужен, — сказала она, наблюдая, как он сполз на пол, хватая ртом воздух. — У тебя все так хорошо получается, Бринмор, — добавила она, опустившись перед ним и легонько касаясь его щеки. Он отшатнулся, и она вновь засмеялась своим звенящим смехом. — Настолько хорошо, что я почти тебе доверяю.

Марья провела пальцами по его губам, заставив его содрогнуться.

— Почти? — выдохнул он.

— Почти, — подтвердила она, выпрямляясь.

Она казалась вдвое прекраснее, чем при жизни, подумал Брин, и вдвое более неподвижной. Мёртвые всегда так совершенны. И так невероятно сложно заставить их двигаться.

— Отдохни, Бридж, — посоветовала она. — Возможно, завтра я покажу тебе, как правильно пользоваться этой твоей украденной силой.

Он кивнул, всё ещё оглушённый. Она вздохнула.

— Ни единой саркастичной реплики? — заметила она. — Разочаровываешь. А у меня были такие высокие ожидания.

— Название моих мемуаров, — пробормотал он.

— Уже лучше, — одобрила она, кивнув.

В следующее мгновение она исчезла.

— Чёртовы ведьмы, — выдохнул Брин.

Затем он потянулся за своим стаканом, допил его и, утомлённый, положил голову на пол.

IV. 3

(Условия и положения)

— Саша.

Она моргнула, возвращаясь мыслями к настоящему.

— Я почти закончила, — крикнула она через дверь, всё ещё пристально разглядывая своё отражение в зеркале.

Как странно, подумала она, что её лицо теперь совсем не соответствует тому, что она чувствует внутри. Разве не так давно Лев не касался её здесь, здесь и здесь? А теперь её глаза выглядели стеклянными, слишком широко раскрытыми. Они видели слишком многое: жизнь, смерть и всё, что между ними. Её кожа стала бледной, почти прозрачной. Саша потянулась за бутылочкой осветляющей сыворотки Галины, пытаясь найти утешение в тщеславии. Попытка заполнить пустоту в сердце бесполезными пороками; другими, менее болезненными грехами.

— Саша. — Вздох. — Сашенька, открой дверь.

Саша остановилась, а затем послушно открыла. В конце концов, Марья всегда находила способ войти, если хотела.

— Я буду готова через минуту, — сказала Саша, но Марья уже вошла в ванную и захлопнула дверь за собой.

— Саша, ты сегодня не пойдёшь в магазин.

— Что? — она подняла глаза, растерянно моргая.

— Ты не пойдешь в магазин, — повторила Мария. На ней была блузка с воротником цвета слоновой кости, застегнутая на все пуговицы, аккуратная и строгая, как и всегда, и серая юбка-карандаш, которая изящно подчеркивала ее талию. — У нас есть другая работа для тебя, Сашенька.

— У нас, — отозвалась Саша глухо.

Маша сделала шаг вперёд, и Саша подняла на неё взгляд.

— Ты думаешь, мама тебя предала? — тихо спросила Мария, всматриваясь в бесстрастное лицо Саши. — Это так, Сашенька?

Саша отвела глаза.

— Ты сказала, что был договор, Маша. Кровь за кровь.

— Да. — Марья крепко взяла ее за подбородок. — Но я никогда бы не оставила тебя умирать, Саша.

— Но мы нарушили свою часть договора, когда ты вернула меня, — тускло сказала Саша. — А Кощей — нет.

— Потому что Кощей — монстр, который готов убить собственного сына, — сказала Марья и добавила предупреждающим тоном: — Не путай безразличие с честью.

— Но зачем меня вообще возвращать?

Саша взглянула вверх и встретила темные глаза сестры.

— Я понимаю, зачем мама хотела тебя вернуть, Маша. Ты одна можешь делать то, что не может никто другой… Никто не может быть маминым помощником, кроме тебя. Но я… у меня нет цели… — Она прервала себя тяжёлым вздохом. — Если Лев должен остаться мёртвым, тогда…

— Сашенька. Кто когда-либо любил тебя больше меня? — мягко перебила её Мария. — Назови хоть одного. Назови кого-нибудь.

Саша задумалась.

— Но Маша, я…

— Забудь маму. Забудь Кощея. Ты действительно веришь, что я бы оставила тебя умирать?

— Маша…

— Ты Антонова, — напомнила Мария. — Мы с тобой — не просто кто-то из многих. Мы — часть неделимого целого. Если Лев и его братья не такие, как мы, значит, пусть так и будет. Вот в чем разница между нами и вообще всеми на свете. Между нами ещё ничего не кончено, Сашенька, — сказала она и, вместо того чтобы смягчиться, стояла твёрдо, как жестокий солдат своей матери. — Посмотри, через что проходит мама, Саша. Не может быть, чтобы мы умерли и с нами было покончено.

— Но что насчет… — Саша с трудом сглотнула. — Что насчет Стаса?

Без Льва Саша чувствовала себя странно пустой. Там, где раньше был горизонт, теперь осталась лишь исчезающая линия. Она представляла, что ее сестра, потерявшая мужа, с которым прожила почти двенадцать лет, могла чувствовать то же самое. Как будто от неё отняли частичку, забросили невероятно далеко и отправили вслепую в открытое море.

— Стас сделал свой выбор, — сказала Марья.

Она могла бы добавить, что он никогда не был Антоновым.

— Роман убил его, — заметила Саша. — Как и тебя.

— Роман будет страдать по-своему, — равнодушно ответила Марья. — Не стоит об этом беспокоиться.

Она выглядела невероятно холодной и нечеловечески прекрасной, словно бриллиант, огранённый так, чтобы переливаться под любым светом. «Мои дочери — бриллианты», — часто говорила Яга. — «Нет ничего прекраснее. Ничто не сияет ярче. И самое главное, ничто их не сломает».

— Не забудь, по чьему приказу Роман всё это сделал, — предупредила Мария, ласково заправив волосы Саши за ухо. — Роман Фёдоров — это всего лишь нож Кощея. Нож сам собой не управляется.

Но Роман должен был умереть, а не Лев…

Но я хотела крови Романа…

Но это был Роман, всё это время Роман, и теперь…

Саша проглотила свои сомнения, заставив их исчезнуть.

— Он будет страдать по-своему, — согласилась она, затем отошла от руки Марии. Не для того, чтобы создать дистанцию, а чтобы подняться самой, без чьих-либо побуждений. Чтобы утвердить себя в своей автономии.

— Так что мне делать, если не работать в магазине? — спросила она сестру.

— Кощей не должен знать, что ты жива, — напомнила Мария. — И мы не дадим ему повода узнать. Он не должен видеть, что ещё мы для него приготовили.

— Но бизнес просто… продолжится? — нахмурилась Саша.

— Бизнес будет расти, — исправила ее Мария. — Ты сама заключила сделку, разве нет? Это был всего лишь один дилер, Сашенька. Одна пешка, а их больше. Их всегда больше.

— Но