едва не плачущую жену, строит самое трагичное лицо в мире и задирает голову…

— Да что это такооооооооооооооое, — едва не захныкал он следом.

Не прошло и грёбанного дня. Грёбанные, твою мать, пять часов с убийства Отродья и предотвращения апокалипсиса, как Михаэль втянул в себя космос и потерял сознание.

Этот чёртов карапуз опять за старое. Да оно даже состариться не успело!

Глава 16

(От автора: в эту главу перенесён фрагмент с мамой Макса. Не пугаемся)

* * *

Я открыл глаза. Слышу сирену скорой помощи, отца, мать и доктора. Я лежу на кушетке.

— А где мы? — задаю логичный вопрос.

— В больницу едем, — вздыхает отец, — Ты лежал час без сознания. Не надо?

«Рой?»

«Вы в полном порядке. Необходимая кома для усвоения организмом»

— Та не-е-е, — взмахиваю рукой.

— Господи, да что это за жизнь… — мать захныкала без слёз.

В итоге недоумевающим фельдшерам пришлось нас тупо высадить, мы вызвали такси и как ни в чём ни бывало поехали обратно. Ехали в тишине, только уставшие вздохи и раздавались. Я же сидел с высунутым языком и как болван мотал ногами.

Есть ощущение, что все уже приняли судьбу и просто смирилась? Вайбик чувствуется?

Ну и, естественно, когда все успокоились, мать выпила валерьянки, а отец с горя стакан чего-то спиртного, я рассказал о произошедшем.

— Ахерон ЖИВ? — батя распахнул глаз, — И где-то лежит? Это же… да это может перевернуть мировое сообщество призывателей!

— Не думаю, что он этому обрадуется, — покачала головой мать, — Хотел бы — сам сказал бы.

— И то верно, — кивнул он, — И так что он с тобой сделал?

— А я… ам… не знаю, — хмурюсь.

И это самое интересное! Что, чёрт возьми, это для меня значит.

Когда я очнулся в реальном, мире, я ощутил… что-то несоизмеримо глубокое, сложное и необычное в теле. Будто грудь расширилась, будто воздуха там в десятки раз больше! Это не больно, и даже не сказать, что неприятно. К этому довольно легко привыкнуть, на самом деле. Но оно есть.

Я задрал футболку и глянул на грудь. Воронка. Будто фиолетовый ожог. Похож на полумесяц.

— Он сказал, что я — чистое разрушение, даже мой шаг убивает его мир. Мне нужен свой — там, где я смогу существовать покойно. Изоляция. Мой собственный… домен.

Я это ощущаю чётко. Оно пульсирует. Живёт своей жизнью. Это не пространство, это… связь. Связь с чем-то далёким, только для меня! И если прикрыть глаза… если потянуться… повторить то чувство, что уносило меня к Ахерону…

«Ха-а-а…», — я выдыхаю и открываю глаза.

Звуки далёкого, глубокого космоса раздались прямо в голове. Этот гул, этот вечный шум из недр вселенной! И темнота. Но не «пустота», ненаполненное пространство, макет.

Смотрю под ноги. Оглядываюсь. Делаю шаг.

Ничего не разрушается.

Это мой домен.

— Ха-а-а! — я прикрываю глаза, ухожу в себя и будто просыпаюсь в реальном мире, — Я… мам, пап, я был там! В каком-то мире, каком-то пространстве! И оно моё! Из меня сделано!

— Воронка развернулась, вены окрасились, и глаза у тебя засветились под веками, — сказал хмурый отец, — Всё хорошо?

— Да я… да я… да я ща обкакаюсь, как это круто! Уо-о-о!

В этот момент из комнаты выползла Йор — она навалилась на ручку, открыла дверь и шлёпнулась к нам. Йор, девочка! Ты почему не говорила, что ты почти дракон! Йомайо! Так вот почему ты на люстру лезешь! Ну ты же понимаешь, что ты упадёшь? Нет? Ну ладно, я всё равно тебя люблю, глупышечка!

Йормунгард была девочкой, это я давно знаю. Но я не задумывался — а откуда яйцо-то⁈ Кто-то же должен быть папой! И теперь ясно кто — Нидхёгг. Дракон, жравший мировое древо и грешников на закуску. И погибший… после, увы, сожжения этого древа.

Нда-а… как тесен мир. Все катастрофы мира переплелись вокруг меня.

Я вздохнул и вновь коснулся груди. Свой домен. Аналог того удивительного пространства, куда затянул меня Ахерон. Внутренняя территория. Отражение ядра и энергии.

Мой собственный мир.

— Предстоит много работы, — нахмурился я, глядя на Йор.

Ахерон мне доверился, сказав, что заберёт эту силу, если я сверну не туда.

Так не будем его подводить?

«Рой, полный анализ воронки в моей груди. И книгу Ахерона. Пора зубрить»

* * *

На следующий день. Центр Города N.

Анастасия Смоленцева, красивая и статная шатенка в самом расцвете сил, как всегда упорно трудилась ради себя и любимого сыночка. Однако среди бесконечных встреч, подписей и «темок» на государственном уровне, — а вы думали откуда у неё богатство, — сегодня интерес был личный.

Марк. Марк Кайзер. Великолепный, увы занятый, красавец, отец другого, пока свободного красавчика — Михаэля. Он лично явился и попросил кое чему поспособствовать!

Дело в том, что из Кореи вот-вот должен явиться его друг, а по совместительству лучший историк Столичного Корейского Университета, которого рекомендовал сам Квон Сунг! А Квон Сунг, помимо того, что мафиозник, ещё и очень придирчив. И если такой историк хочет учить в школе Михаэля и Максима, то какая любящая мать будет против⁈

Марк попросил, чтобы Анастасия убедилась в отсутствии проблем. А она это может, ха-ха! За это и богата.

Правда просил он пару дней назад, и никто так и не приехал.

— Танюш, что у нас там? — спросила она у помощницы, сидя в машине.

— В целом, только одна встреча — по поводу торгового центра, — секретарша в деловом пиджачке поправляет очки.

— Ну значит пошли, — выдыхает Анастасия.

Машина останавливается в центре города. Танюша выходит, открывает дверь госпоже, и Анастасия со вздохом поднимается с сиденья. Весенний ветерок развивал её роскошные персиковые локоны, а платье, выполненное самой Вивьен, облегало её стройную…

— УЭ-Э-Э-Э!

— А-А-А! — завизжала Анастасия.

Она отпрыгнула от источника ужасного звука, и увидела, как из-под машины выползал бомж. Он мычал, полз, и ещё раз мычал!

— Уэ-э-э! П-помогите-е-е! — кряхтел он не то с перегара, не то в отходняке.

— А? — Смоленцева растерялась.

— П-помогитееее, — кряхтело оно.

Бичара перевернулся, и Анастасия смогла его рассмотреть. Весь в грязи, одежда порвана. Заросший, обросший, губы потресканы, лицо посиневшее и опухшее до того, что это даже не на наркотики походило, а будто он