представляю. Никогда в мыслях подобного не было. Лично я по жизни оптимист. Кто-то заинтересован был дать широкую огласку моему делу, потому что обо мне уже в двух книгах писали. Первая книга называется «Тюрьма и зона», вышла она в октябре 1997 года. А вторую книгу мне принесли в начале февраля 1999 года, называется «Милиция и беспредел». В одной из книг меня описывают как киллера. И даже не российского, а чуть ли не мирового масштаба. Якобы я мог выезжать даже за рубеж. Да я нормальный человек! Не душегуб, как хотелось бы кому-то меня представить. И сплю я спокойно… Да, я защищался. Даже если животное загнать в угол, оно тоже будет сопротивляться. У меня в 1994 году была ситуация, когда бандиты решили забрать мою машину. В тот момент у меня был табельный пистолет. Одного я сразу убил, а второго тяжело ранил. Всего же их было пять человек. Было заведено уголовное дело, меня признали потерпевшим. Потому что я защищался. Точно такая же ситуация была и на этот раз. Я снова защищался, думая, что на меня напали бандиты. И если они оказались не бандитами, а милиционерами, то это их проблема, а не моя. Потому что в роли милиционеров они были просто неубедительны!

— Зачем вы вообще связались с тем коммерсантом, в Омске? Ведь известно: где крутятся большие деньги, там не обходится без криминала. Как сотрудник милиции вы должны были об этом знать.

— Если бы в милиции платили нормальные деньги, лично я никуда бы не сунулся. Когда по два-три месяца нам не платили, а нужно было крутиться-вертеться… У меня семья, две дочери.

— Жена знала, куда и зачем вы поехали?

— Нет. Я не привык ни с кем обсуждать свои планы. Жене сказал только, что поехал по делам в командировку на несколько дней.

— Когда вас арестовали, она приходила на свидания?

— Конечно.

— Какой была ее реакция на то, что вы совершили?

— Ее не интересовал этот вопрос. Мой характер она прекрасно знала. И она знала также, что я грязным делом не займусь.

— В ходе уголовного дела возникал вопрос, что в Москву вас направляли якобы для убийства?

— Да, возникал. Из Владимира меня повезли в Омск — именно для расследования этой версии. В Омске было отказано в возбуждении уголовного дела по данной версии, ввиду того что она не подтвердилась. И в приговоре об этом не упоминается. Откуда взялись неподтвержденные «факты» в названной книге, мне неизвестно.

— Есть выражение: «зона учит». Чему лично вас научила зона?

— Только надев вот эту черную робу, я стал по-настоящему разбираться в психологии людей. Представьте, что я — отработавший двадцать лет в спецслужбе! — только в колонии научился нормально разговаривать с людьми. Я вот прошел сейчас эту школу — тюремную школу — и если бы меня после всего этого вернули обратно в уголовный розыск, это было бы прекрасно. Почему? Потому что я знаю теперь об этой системе все: начиная с низов, с камеры в СИЗО, и кончая зоной. Как здесь работают со спецконтингентом — вот что я знаю! Большая скученность людей, характеры разные — у одного взрывной, у другого поспокойнее. Самое главное, что все здесь понимают — конфликты в зоне никому не нужны. Потому что сидеть здесь предстоит очень долго и нужно сидеть так, чтобы не расходовать собственные нервы. А для того чтобы не расходовать нервы, нужно думать. А для того чтобы думать, нужно… черпать информацию. Откуда? Отсюда же. Начинаю приглядываться, кто как себя ведет, как разговаривает, и уже подбираю ту или иную интонацию к человеку. Одно слово можно повторить с разной интонацией. Поэтому приходится постоянно себя контролировать: с кем говоришь, о чем говоришь, как говоришь. Бывает так, что человек не воспринимает быструю речь, ему что-нибудь скажешь — он не поймет. Тогда говоришь более внятно и медленнее. Случается, кому-то помогаю. Решать их психологические проблемы. Чтобы избежать конфликтов… У нас в отряде большие срока — до 25 лет. Сидеть долго, поэтому мы думаем, как избегать конфликтов. Потому что мы не знаем, что будет завтра. По-иному ведут себя те, у кого маленький срок. Он каждые сутки пересчитывает, сколько ему остается дней до свободы. Ему хочется побыстрее, он «гоняет», поэтому психует. А когда каждый день считаешь, это выбивает из колеи. Поэтому в зоне нужно себя чем-то занимать. Читать, изучать… Когда я в первый раз перешагнул порог камеры, это был для меня совершенно чужой мир. Свой 42-й год рождения я встретил в тюрьме. Это было чем-то вроде смены рубежа… Правильно говорят, что у каждого человека есть своя карма, что все в этом мире предопределено. В колонии я увлекся изучением астрологии. И здесь научился делать астрологические квадраты на людей, то есть выявлять, на что этот человек способен. Нужную литературу я беру у других осужденных, тех, кто этим тоже занимается. Еще я увлекся магией… В колонии, где много людей с темным прошлым, витает в воздухе отрицательная энергия. Физически ощущаешь тяжелую атмосферу. Некоторые осужденные научились себя подпитывать энергией от других людей. Я встречал таких… с ним неприятно разговаривать, хочешь уйти, а он так и лезет на разговор — это он забирает вашу энергию.

— В обмороки после таких разговоров никто не падал?

— Нет, не падал. Вроде.

— Есть понятие о том, что все мы ходим под Богом: каждому воздастся по его деяниям. И если человек совершил неблаговидный поступок, то рано или поздно это аукнется на его судьбе. Например, кошмарные сны замучают. Такое бывало в зоне?

— В верхах власти воруют эшелонами — и кошмары их не мучают! Вы помните, как в конце 1999-го — начале 2000 года хотели снять с депутатов и судей неприкосновенность. Они закричали: «Караул!» Потому что хорошо понимали, что сорок процентов из них сразу пересажают. Вы знаете, за что… Потому что к рукам прилипает. Маленький чиновник берет немного, а судья — много. С каждого дела он хочет «заработать» хороший кусок. В нашей колонии есть бывшие представители почти всех силовых структур. Нет только судей! Случайность? Крупных чинов у нас тоже нет, такие всегда откупаются… Хотя я считаю, что в нашей стране именно судейский и прокурорский аппараты самые коррумпированные. Это я вам могу доказать из собственного опыта, когда еще работал в милиции и пытался раскрутить несколько крупных дел. Например, у нас появилась магнитофонная запись беседы преступного авторитета с прокурором одного из районов, где первый спрашивал совета у последнего. А потом