крикнул он вдогонку Эмануэлю, уже звонившему у ворот. Они распахнулись так быстро, словно его уже поджидали.

— Покарауль машину, — бросил Эмануэль.

— И не подумаю, — ответил Эман.

Однако он остался.

И был за это вознагражден: через несколько минут показалась еще одна машина. Эман сразу узнал обоих пассажиров: ведь он сам посоветовал им выехать, не откладывая; правда, встретиться условились в Берлине.

— Разве мы должны были встретиться здесь? — спросил Вильмар Бауш по-английски, так как с ним был тренер Вильямс.

Эман успокоил их.

— Прихоть нашего друга. Ему вздумалось поговорить со своим врачом о каких-то пустяках.

— Здесь, что ли, находится его тесть?

— А может быть — с врачом тестя. Дни старика, говорят, сочтены. — Эман тоже превосходно владел английским. Вильямсу даже казалось, что он лжет на английский манер.

Бауш проникновенно сказал:

— Смерть, пожалуй, будет наилучшим исходом для бедняги, которого мы так околпачили.

— Вильямс, — сказал Эман, — нам предстоит матч, в сравнении с которым бокс — это детская игра. Я заручился вашей помощью: вы умеете говорить по-английски и вы боксер.

— И нас теперь трое против желторотого Раппа, — твердо сказал Бауш.

— Не трое. Когда дело примет серьезный оборот, нас окажется шестеро.

— Вы не оставляете ему никаких надежд. — Бауш был доволен.

Но Вильямс — еще не вполне.

— А я что заработаю? — спросил он.

Бауш поторопился ответить за Эмана:

— Не предъявляйте неразумных требований, Вильямс. Ваша доля будет зависеть от общей суммы прибыли. Во всяком случае, вы получите больше того, что вам платит ваш шеф.

— Я брошу Брюстунга, — заявил Вильямс. — Я больше не буду с ним работать. Сегодня он дрался нечестно.

— Мы-то деремся честно, — ввернул Бауш.

— У него нет будущности. Я перехожу к вам. Ему я ничего не сказал.

— Так-то оно лучше, — произнес Эман с особым ударением.

— Я ничего ему не сказал: ни о том, что договорился с вами, ни о том, что он меня больше не увидит. Успеет еще узнать, когда приедет в Берлин, где ему обеспечен нокаут.

— Правильно!

— Но я хочу позвонить в гостиницу насчет своего багажа.

— Откуда же, бог с вами!

— Отсюда, разумеется, — сказал Вильямс и нажал звонок у больничных ворот. Его впустили. Эман тоже сделал шаг к двери, но Вильямс быстро захлопнул ее.

— Черт возьми, Бауш! Можно ли верить этому типу?

— Эман, этот тип — чистое золото. Для нашего дела человек, не понимающий по-немецки, — клад. Между прочим, Эман, я никогда толком не знал, что вы продаете. А теперь мне ясно, кого получит в мужья моя дочь.

— Повезло же вам, Бауш, — сказал Эман, добродушно смеясь.

Войдя в здание больницы, Вильямс осведомился у дежурного швейцара, здесь ли находится некий Рапп. Да, здесь, но надо еще доказать, что пришедший — родственник господина Раппа. Однако Вильямс, не спрашивая ничьего разрешения, уже вошел в приемную и стал отыскивать телефон. Швейцар преградил ему дорогу, но Вильямс показал ему кулаки, каких тот никак не ожидал увидеть.

— Силы у меня хватит на двоих, — сказал он. Это и дало ему право соединиться с гостиницей. Он вызвал Брюстунга и стал ждать.

Эмануэль взбежал наверх и бросился прямо по коридору к палате, которую занимал Бирк. Но его задержали. Через открытую дверь его звал шурин Рольф. Врач поднялся с кушетки, на которой лежал, не раздевшись.

— Я только хотел удостовериться, — сказал он. — Теперь двадцать минут четвертого. Совершенно правильно. В двадцать минут четвертого тебя ждет отец.

— Бруно, — говорил у телефона Вильямс. — Все в порядке, не впадай в панику! В следующий раз ты будешь в форме. Но не в этом дело. Они собираются разделаться с твоим приятелем Раппом. Их пятеро против одного. Я буду его защищать. В их команду перехожу только для вида. Но мы должны выиграть; иначе я вынужден буду, как ни жаль, остаться на их стороне. Надо бы и тебе явиться на подмогу.

— Куда?

— Мне еще не удалось выведать.

— Это я узнаю, все будет в порядке, — закончил разговор Брюстунг. Он опять поднял трубку, чтобы позвонить Инге, однако раздумал.

Это было бы уже чересчур! Не только оказать услугу сопернику, но еще и самому вовлечь в эту историю девушку. Но Брюстунг, хоть и занимался боксом, был против кровопролития; ему казалось, что тот, кто позволяет сыграть со своим соперником подлую шутку, поступает недостойно. И помимо всего он так любил Ингу, что ему хотелось оградить ее от огорчений. Брюстунг вернулся к себе, не поговорив с Ингой, но не выдержал и минут через десять снова спустился к телефону.

Он вызвал квартиру Бирка, подошла Инга.

— Я еще не легла, — сказала она. — Бруно, мне надо бы с вами поговорить.

— Мне тоже. Об Эмануэле.

— Разумеется, о нем! — подтвердила она.

— Вильямс сказал мне, что Эмануэль очутился в лапах у дурных людей, а Вильямсу можно верить.

— Я условилась встретиться с ним. Разве он не сказал вам об этом?

— Нет, о тебе не упоминал. Ведь он знает, что я тебя люблю.

Долгое молчание; он слушал, как она дышит. Наконец Инга произнесла:

— Хотелось бы мне…

И умолкла; как ей было сознаться, что в это мгновенье она готова отказаться от всего: не только от Эмануэля, от его поцелуев и опасных дел, но и от всего того, что еще неизвестно Брюстунгу, — от знаменитого актера и будущности, которую сулила ей близость с ним. Любовь Брюстунга была самой надежной — Инга это знала, — это была простая, крепкая, прочная любовь. Но сама Инга была другая, вот почему она вздохнула и умолкла.

— Надо оказать ему помощь во что бы то ни стало.

В нем заговорила ревность.

— Полагаю, что для его охраны достаточно и Вильямса, хотя на той стороне будет пятеро.

— Пятеро! — крикнула Инга и стала быстро перебирать в уме. — Кто же эти пятеро? Наверно, Эман и, без сомнения, Бауш. И сам Шаттих со своим другом Листом, в доме которого произойдет это столкновение… Но кто же пятый? Тогда нам понадобится еще один, — решила она. — Я знаю человека, который может нас здорово выручить.

— Атлет?

— Не угадал! Но положись на меня. А пока добудь машину и поскорее заезжай за мной. Понял, Бруно?

Его имя, слетевшее с губ Инги, это «ты» и возможность пробыть с ней в пути оставшуюся часть ночи — пусть даже в присутствии третьего, но все же с ней… Брюстунг был доволен, что позвонил Инге.

Инга же позвонила к Шаттиху и потребовала к телефону актера. Чей-то сонный голос ответил, что все уже разошлись.

— А как же актер, прибывший с господином фон