— Как замечательно, — в этой затянувшейся тишине её голос был похож на спасательный круг. — Мисс просто не может подобрать слов, чтобы выразить, как ей приятно.

Сметвик не выдержал и расхохотался.

Гермиона закивала и присела, чтобы обнять домовиков и поблагодарить их хриплым голосом. Что делать с новорождённым эльфом она понятия не имела, но решила и этот вопрос оставить на потом.

Комментарий к Глава 16. Сюрприз-сюрприз

Как всегда спасибо моей Линадель за помощь и поддержку ❤️

Читателям огромнейшее спасибище за 200 “понравилось”! Это очень неожиданно не думала, что работа наберёт так много за такой короткий срок!

новый видос (не совсем к фанфику, но тоже прикольный)

https://vm.tiktok.com/ZSJp3Pwv7/

Если у вас есть идеи для небольших историй (не обязательно связанных с Гермионой), пишите в комментариях. Готова выпускать сцены в качестве бонусных глав)

Бонусная часть. POV Долохова

Комментарий к Бонусная часть. POV Долохова.

Предупреждение.

Эта бонусная глава не имеет супер важного значения для сюжета и посвящается тем, кто хотел больше Долохова)

Стремительно выскочив из поместья Антонин погрузился в свои мысли. Скандалы в семье не были чем-то необычным. Справедливости ради, следует сказать, что они не были даже чем-то непривычным. Вообще-то, если хорошо об этом подумать, то можно вспомнить, что скандалы стали регулярными с тех пор, как ему исполнилось лет десять. И Долохов не сомневался, что за шестнадцать лет отрастил толстую шкуру, позволяющую игнорировать повышенные тона, летающую мебель и бьющуюся посуду. Даже после того, как во время очередной вспышки гнева отец повредил ему зрение, Антонин воспринял происходящее, как само собой разумеющееся, а в последствии даже сумел найти плюсы в положении — остальные чувства обострились, и он стал чувствовать магию. Но почему-то именно в последнее время всё происходящее удручало. Связано ли это с напряженной политической обстановкой в стране или же с тем, что отец всё чаще стал произносить вслух слова, которые, несомненно, не могли не уколоть старшего сына?

Антонин и сам прекрасно понимал, что Ростислав гораздо лучше справился бы с обязанностями главы рода, но никто не в силах исправить то, что уже произошло. Антонин не был виноват в том, что он — старший. Не был виноват в том, что далёк от бухгалтерии и прочей ерунды. Не был виноват в том, что не хочет жениться на той, кого выбрал для него отец. Но он старался изо всех сил ради того, чтобы получить одобрение. После каждого скандала он чувствовал, как под его, годами взращиваемую шкуру, проникают иглы раздражения и разочарования. Разочарования в собственных родителях. Это было больно.

Он многое бы отдал за то, чтобы путешествовать, смотреть мир, заниматься любимым делом. Порой он ловил себя на мысли о том, что без колебаний избавился бы от своей фамилии и от всех обязанностей, которые прилагаются к ней, словно невидимый шлейф. Невидимый, но такой тяжёлый.

Долохов крепче сцепил зубы и с силой пнул камень, лежащий на его пути, словно это он был виноват во всех бедах. Отчетливое «плюх» отрезвило его, и Антонин резко поднял голову. Он не заметил, как добрёл до реки. А значит, подошёл слишком близко к магловской части поселения. И просто назло отцу и всему роду, и Богу, и Мерлину, и всем, кто несомненно был виноват в происходящем, просто из вредности, он пошёл дальше. Он не виделся со своими приятелями-маглами пару лет. После того, как отец поклялся ему, что убьёт каждого из них, если увидит хоть одного рядом с Антонином.

Недостойно.

Да пошло оно всё. Кто вообще решил: что достойно, а что — нет?

Руки сами собой сжимались в кулаки так сильно, что на ладонях оставались следы от ногтей.

Женский вскрик привлёк его внимание, и Антонин покрутил головой в поисках источника шума. Он наткнулся взглядом на компанию метрах в тридцати от него. Три парня и девушка. Сначала ему показалось, что они веселятся, но это мимолётное впечатление быстро стёрлось, будто его и не было, когда Долохов прислушался к словам и фразам, долетающим до него:

— Не нужно… Пожалуйста… Отпустите.

И всё это сопровождалось женскими всхлипами и мужским гоготанием.

Странно, отец говорил ему, что нападения на магловские поселения прекратились года полтора назад. Но судя по картине, которой он стал свидетелем, это тоже оказалось ложью.

Вообще-то в обычный день Антонин прошёл бы мимо — какое ему дело до какой-то несчастной маглянки? В обычный день он в принципе не оказался бы в этой части поселения. Будь Антонин постарше и поумнее, он бы понял, что никакого «знака свыше» в этой ситуации не было. Но на тот момент он был молод и немного безрассуден.

— Эй, парни, — привлёк к себе внимание маг.

— Чего тебе? — отозвался высокий парень с чёрными вьющимися волосами, примерно того же возраста, что и Антонин, сканируя его взглядом.

Да они все были не старше его. А девчонка и вовсе оказалась девчонкой. Сколько ей лет? Тринадцать?

— Кажется, дама не в восторге от вашей компании, — заметил он, смотря прямо в глаза обидчикам.

— Как проницательно, — заметил стоящий слева брюнет с прямыми волосами и захохотал.

— Чего тебе нужно? Она наша, — высказался третий, блондин — для разнообразия, и покрепче сжал плечи девочки, от чего она поморщилась.

Девочка, надо заметить, вела себя довольно тихо, не замечая восхитительной абсурдности происходящего. Словно она каждый день оказывается в такой ситуации, когда её используют, как товар на витрине. Она ведь не могла знать наверняка, что Антонин хочет ей помочь. Или она оценила перспективу быть использованной тремя или одним, и предпочла его? Просто прекрасно.

— Отпустите девочку, и я вас не трону, — проговорил Долохов таким тоном, словно предлагал зарубить топор войны… Предварительно отрубив кому-нибудь конечность. Не самое дипломатичное решение. И тон можно было бы выбрать подружелюбнее.

Парни снова загоготали, переглядываясь.

— Что ещё? Может быть, свечку подержать, пока ты с ней будешь развлекаться? — веселясь, спросил кучерявый.

Долохов закатил глаза. Ярость, окутывающая его, пробиралась под кожу, проникала в душу до того глубоко, что превращалась в золото. Ослепительная пелена. Выплёскивая злость и раздражение, которые так долго сдерживались крепкой дамбой толщины, размером с дом, но прорвавшейся от одной последней капли, Антонин чувствовал невероятное облегчение. Ни с чем не сравнимое чувство эйфории, блаженства и какой-то восторженности, которой не появляется при сражении с манекенами…

Долохов распахнул глаза. Увиденная картина резко его отрезвила, заставляя разлившееся в крови счастье свернуться.

Девчонка. Девочка стояла перед ним, распахнув широко распахнув