— К чему перекачивать через институт тонны спирта? Проще закопать в окрестных лесах железнодорожные цистерны, выставить взвод охранников и прятать «левый» спиртец от налоговиков или парней из Управления по борьбе с экономической преступностью.

— Мелко плаваете! — Карен Акопович вытер несвежим платком пот со лба. — Реализуя чистейший питьевой, как вы изволили выразиться, спиртец под маркой технического, Хрунцалов экономил на налогах миллионы рублей. Он не платил акцизного сбора.

Любому честному чиновнику, если в России такие остались, Петр Васильевич мог представить безупречный отчет — спирт, хранящийся на его складах, собственность института и находится под складской крышей временно, потому что у научного заведения площадей для хранения не хватает или вовсе нет.

А отпуск этилового спирта, между прочим, осуществляется строго по госнарядам в соответствии с правительственным распоряжением.

— Получается, что этот жук обеспечил себе двойную прибыль! — сообразил Рогожин. — Не платил налоги и имел возможность перепродавать подпольным делягам «жидкое золото» — этиловый спирт. И все это благодаря хитроумной комбинации с институтом.

— Дошло, слава богу! — поднял руки вверх Арутюнян. — Институт — вершина айсберга. У Хрунцалова целая империя. Часть спирта он переправлял на местный ликероводочный завод…

— Для приготовления «русского йогурта»?

— И его в том числе. Остальное отгружали покупателям. Всю бухгалтерию я, конечно же, не знаю, но мафия покойного могла бы составить достойную конкуренцию чикагским гангстерам времен сухого закона. Стоило мне заикнуться об аферах, я тотчас же был вызван в Москву на ковер к руководству. Меня назвали старым маразматиком, путающимся под ногами у молодых ученых, и вышвырнули пинком под зад. — Карен Акопович замолчал.

— Подмазал покойничек столичных дядюшек! — процедил Рогожин. — Схему аферы кто придумал?

— Я не ясновидец! — Профессор заерзал на табуретке. — Кто? Мариночка проектом руководила… Без ее смекалки не обошлось… Впрочем, народ доволен, — тихо заметил Арутюнян. — Зарплату платят регулярно, без задержек. Премии квартальные плюс к праздникам подбрасывают. Ситуация устраивает всех.

Строчат липовые отчеты, переливают из пустого в порожнее, создавая видимость работы.

— Дела идут, контора пишет! — невесело заключил Дмитрий. — Многие кормятся с этого скотского бизнеса?

— Да уж, немало людишек на нем завязано, — поддакнул профессор. — На трассе грузовики с цистернами до границ района милицейский эскорт сопровождает. С мигалками… Круговой порукой Хрунцалов сумел и прокурора, и начальника налоговиков, и остальных представителей государства в городе сковать. А господин Ветров, шеф наших жандармов, правой рукой у Петра Васильевича был. Ко мне наведывался. «За клевету, — говорит, — на тюремные нары угодить можете. Занимайтесь, профессор, птицеводством и пишите мемуары. Доносы посылать в Москву сейчас не модно…» И письма мои бац на стол! — Арутюнян ударил ладонью по коленке. — Вот так-то! Тайна переписки гарантируется государством! — иронизировал Карен Акопович.

Он уломал гостя выпить «на посошок», проводил до калитки и, вернувшись, не раздеваясь, лег спать.

Черноволосый мужчина с носом, похожим на клюв хищной птицы, расчехлил тарелку параболического зеркала направленного микрофона. Профессиональный инструмент шпионажа стоил дорого и требовал бережного обращения. Присоединив штекеры, мужчина подумал, что неплохо было бы выцыганить у шефа деньги на английские звуковые фильтры, снимающие ненужные шумы вроде грохота посуды или бульканья водки в горле «клиентов».

«ТСМО-404», сконструированный немцами, позволял слышать чужой разговор на расстоянии до ста метров. Из-за ограниченности радиуса действия черноволосому пришлось загнать машину в подворотню заброшенного частного дома с окнами, заколоченными досками.

К его машине неизвестно каким течением прибило троих парней с наглыми физиономиями — дворовых хулиганов. Они выскочили из дома, как черти из табакерки. Предводитель, прыщавый юнец в линялой джинсовой куртке, поманил пальцем:

— Скокнул из тачки, ара! Мы черножопых в городе не любим. Проставляйся для братков.

Когда мужчина нажал на кнопки замков, заблокировав двери машины, юнец помочился на ветровое стекло, забравшись на капот. Черноволосый «дворниками» стер мочу, промыл стекло струйкой воды. Порывшись в «бардачке», он достал диктофон, вставил кассету и подключил записывающую аппаратуру к направленному микрофону, нацеленному на дом профессора Арутюняна.

Освободив ухо от ободка наушника, черноволосый размял руки, снял часы и вышел из машины. Парни, вооружившись штакетинами, стояли, словно охотники с рогатинами у медвежьей берлоги.

— Резкий, ара, да? Давай хиляй отгребать… — Прыщавый достал самопальные нунчаки — две обрезанные лыжные бамбуковые палки, соединенные цепью.

Лицо черноволосого было непроницаемым, словно у робота. Такие лица бывают у игроков в покер и у людей, для которых риск давно стал повседневностью.

Он бросился к прыщавому, схватил за запястья и лбом ударил в переносицу. Синхронно коленом черноволосый саданул парня между ног.

Подхватив выпавшие нунчаки, он наотмашь, не выписывая киношных кренделей в духе голливудских мастеров восточных единоборств, стал дубасить прыщавого по голове, покуда бамбуковые палки не разлетелись в щепки.

Друзья паренька, ошеломленные жестокостью человека с орлиным носом, остолбенело наблюдали за избиением. Вступаться за друга они не отваживались, видя, как летят клочья кожи с его головы.

Черноволосый с трудом остановился. Он приподнял веки потерявшего сознание парня, проверил зрачки. Обернувшись к двоим трусам, сказал:

— Вот вам башли, — он бросил скомканные купюры. — Отнесите кореша к дороге, возьмите мотор и отвезите в больницу. Ему надо швы на башку наложить.

В горле у прыщавого заклокотало. Вырвался слабый стон. Мужчина пинком в подбородок вернул парня в бессознательное состояние.

— Удобнее тащить будет! — Он оскалился, под приподнятой верхней губой сверкнула полоса жемчужно-белых зубов. — Полный отруб. Забирайте дохлятину, а то и вам мозги повышибаю, — спокойным, ровным голосом пригрозил черноволосый.

Он проводил взглядом парнишек, которым не удалось покуражиться над человеком с кавказской внешностью и повадками прирожденного убийцы. Голова предводителя шайки моталась из стороны в сторону, как воздушный шарик на ниточке.

Черноволосый подумал, что перестарался с этой крысой пустырей, но, сев в машину, он вроде бы ощутил в салоне смрад мочи прыщавого, тут же пожалев, что не принудил его языком вылизать стекло и весь автомобиль. Черноволосый был чистоплотен…

Перемотав пленку в диктофоне, он прослушал пропущенный разговор.

«…полимерный материал, созданный химиками, непредсказуем… Марина могла шантажировать Хрунцалова?!» — немецкая техника сработала без сбоев.