Маэстро Илларэинни, оглядев место будущего выступления своей труппы, остался очень доволен. Зал был красиво оформленный, с отличной акустикой, ее даже не надо было подправлять магией, что довольно часто приходилось делать в других местах. Стены зала были украшены рисунками, выполненными очень профессионально и с большим вкусом, даже по эльфийским меркам. Маэстро был эльфом, очень хорошим менестрелем, но он уже не выступал. Он выполнял в группе роль импресарио и художественного руководителя. Основным исполнителем был молодой менестрель, пение которого маэстро услышал в одной из придорожных таверн. У парня был талант, большой талант! Он прекрасно играл на гитаре, сам сочинял слова и мелодии к своим песням, а его голос! Красивый сочный баритон не оставлял слушателей равнодушными. Маэстро предложил этому менестрелю присоединиться к его труппе, тот согласился, и оба не прогадали. Группе маэстро Илларэинни с тех пор неизменно сопутствовал успех. Его группа менестрелей стала лучшей!

Маэстро еще раз с удовлетворением оглядел место будущего выступления, его взгляд остановился на рисунке, находящемся чуть выше и справа от сцены. Это, несомненно, была нотная линейка, с нотами. Рисунок, выполненный в немного абстрактной манере, но какое-то несоответствие резало глаза опытного музыканта.

– Уважаемый мастер Гром, а почему у вас на том вон рисунке изображена лишняя нота? – спросил удивленный маэстро.

Мастер Гром важно пояснил:

– Это недостающая нота, но она должна быть!

– Что же это за нота? – удивился музыкант и композитор, маэстро Илларэинни сам сочинял музыку, поэтому в незнании нот его трудно было заподозрить.

– Это нота «мя»! Вообще-то я хотел, чтоб ее полное название было «мясо»! Но Листик сказала, что для ноты такое название не совсем подходит, и предложила вот такое имя. А вы, маэстро, как считаете, для ноты имя «мя» подходит? – спросил мастер Гром.

Маэстро Илларэинни задумчиво потер подбородок, ну что он мог сказать? Не объяснять же этому орку, или полуорку, основы нотной грамоты. Поэтому он только кивнул. Если хозяин этого кабаре хочет, чтоб над сценой была нарисована лишняя нота, пусть так и будет. А полуорк, ободренный молчанием маэстро, продолжил:

– Вот посмотрите сами! Эту ноту Листик нарисовала, очень симпатичная нота получилась! С зубками!

Маэстро присмотрелся, действительно нота улыбалась, при этом сверкала белоснежными зубами! Маэстро еще раз потер подбородок и спросил у хозяина кабаре:

– Уважаемый мастер Гром, дело в том, что все ноты имеют звучание, – и маэстро пропел: – до, ре, ми, фа, соль, ля, си! А как звучит ваша нота?

Лучше бы он этого не спрашивал, видно, полуорка уже кто-то просветил о звучании нот, и тот продумал этот вопрос. Набрав полные легкие воздуха, мастер Гром проревел:

– Мыяа-а-асо-о-оу-у-у!

Оглушенный эльф потряс головой, пытаясь, избавиться от звона в ушах. Да, эта нота в исполнении этого полуорка впечатляла! Быстро попрощавшись с хозяином кабаре, ведь условия завтрашнего выступления уже были оговорены, маэстро Илларэинни пошел в гостиницу, где остановилась его труппа.

Новый менестрель труппы маэстро Илларэинни поднялся в свой номер, на третий этаж. Гостиница находилась в купеческой части города, поэтому была довольно приличная. Отличная кухня, чистота номеров и обеденного зала, высокие потолки светлых комнат, большие окна в комнатах пропускали много света. Вот такое большое окно менестрель и открыл, он с удовольствие вдохнул свежий весенний воздух – воздух, который имеет неповторимый аромат пробуждающейся от зимней спячки природы. Полюбовавшись багровыми красками заката над крышами домов, менестрель оставил окно открытым и прошел в глубь комнаты, следовало проверить свою гитару. За четыре дня дороги с ней могла произойти любая неприятность. Труппа маэстро Илларэинни прибыла в столицу третьего дня, и маэстро уже нашел зал, где можно выступить, причем и условия предлагались довольно неплохие, фиксированный гонорар и процент от выручки с продажи билетов. Труппа маэстро Илларэинни хоть и выступала до сих пор в провинции, но ее слава, возникшая с появлением нового исполнителя песен, докатилась и до столицы. Для первого выступления найденный маэстро зал был очень неплох. Последнее предложение музыкант, задумавшись, проговорил вслух.

– Ага! – подтвердил чей-то голос.

Голос был смутно знаком и пробудил неясные воспоминания. Менестрель быстро повернулся на его звук, на подоконнике сидела рыжая девочка. Она, заложив ногу на ногу, совершенно не стесняясь своей наготы, с интересом рассматривала музыканта.

– Знаешь, когда ты без той своей железной панамки, то гораздо лучше выглядишь! А когда не дудишь в тот ужасный рог – так вообще симпатяга! – продолжила девочка.

– Листик! – воскликнул менестрель. – Как ты здесь оказалась? Да еще в таком виде! Прямо посреди города! А где леди Ирэн и принцесса Милисента?

– Отвечаю по порядку: мимо проходила, увидела открытое окно и зашла. В таком виде потому, что так удобнее всего заходить в открытые окна. Ирэн и Милисента будут на вашем выступлении. И запомни хорошо: Милисента моя сестра, а не принцесса, понял?

Менестрель кивнул.

– Вот и хорошо! Не забудь, Милисента теперь – баронесса Дрэгис. Почему так? Потому что так надо! Лишних вопросов не задавай! И вообще, неплохо выглядишь, я вроде уже это тебе говорила? Ну не такой худой, как раньше. Ну пока, до встречи! – Закончив говорить, девочка перевесилась через подоконник наружу, в воздухе мелькнули ее ножки.

– Постой, Листик! – кинулся к окну менестрель. Мимо него вверх метнулась большая тень, слабо различимая в вечерних сумерках. Музыкант непроизвольно поднял голову вверх, но там уже никого не было, посмотрел вниз: двор был пуст, если не считать одного слугу, который тащил бочонок в здание гостиницы. Наверное, если бы кто-то упал сверху, этот слуга заметил бы.

Подпрыгивая, Листик бежала по коридору общежития. Она несла пирожные на ужин. После посещения менестреля она зашла, вернее, залетела в «Золотой Дракон», там, на чердаке, она оборудовала себе комнату, окно этой комнаты выходило на крышу. А крышу, вернее, ее небольшой кусочек, защищенный от посторонних взглядов стеной брандмауэра и дымовыми трубами, девочка использовала как площадку для взлетов и прилетов. Вот и сейчас, прилетев в кабаре, она спустилась к дядюшке Грому, уже в виде девочки. Грымыхыр, не чаявший в ней души, с гордостью рассказал о презентации своей ноты. Потом собрал Листику большой кулек с пирожными и другими лакомствами, и девочка побежала в академию. Уже в академическом общежитии, резко выскочив из-за поворота, Листик налетела на кого-то очень большого и от неожиданности выронила кулек. Но ничего не рассыпалось, и кулек, и сама девочка были подхвачены чьими-то сильными руками.

– И куда это ты так спешишь? – прогудел знакомый голос.

– Привет, Ыргиз! Я вот на ужин спешу! У меня тут пирожные! Семь видов! Мы будем чай с ними пить!

– Ну-ну, не так быстро, конечно, ужинать одними пирожными – это здорово, – добродушно прогудел орк, – тем более когда их семь видов! Сколько ж у тебя этих пирожных? А? Сладкоежка!