— А я и так знал, — дерзко сказал Джонни.

Борис Иванович коротко засмеялся:

— Да? Ну и отлично.

— Ничего не отлично… Все равно больше не увидимся.

— Зачем уж так-то? "Больше не увидимся".

— А где? Ну, может, случайно когда-нибудь…

— Слушай! — Борис Иванович остановился. — Джонни! А давай я тебя летом в этот лагерь заберу! Мы с тобой там такие дела устроим! А? Давай! Хоть на все три смены!

Джонни тоже остановился. Потому что это была идея! Обстоятельства жизни сразу и сильно менялись.

— А это можно?

— А чего же? Я же буду начальник. В конце концов, не обязательно по путевке, будешь жить у меня.

Джонни задумался. Первая радость схлынула, теперь он размышлял спокойнее.

— Это хорошо, конечно… — вздохнул он. — Только на все лето нельзя. У меня и здесь куча дел. Раскопки под валом устраивать будем, крепостное подземелье искать…

— Но на одну-то смену можно!

— Да… — Джонни опять вздохнул. Потому что до лета было почти полгода. Целая бесконечность.

Борис Иванович его, кажется, понял. Помолчал, похлопал себя по карманам, будто искал сигареты, хотя не курил (по крайней мере при ребятах). Потоптался и вдруг предложил:

— А махнем сейчас вместе, а?

— Куда? — не понял Джонни.

— Туда, на юг. В лагерь… Мне одному лететь туда тоже как-то… несладко. А тут вдвоем. Веселее. А?

Джонни изумленно моргал.

— В самом деле! — Борис Иванович оживился. — Это же ненадолго! Туда и обратно — неделя, за каникулы управимся. Там сейчас, конечно, не лето, но все равно хорошо. Говорят, в этом году и зимы-то нет, бывает до десяти градусов тепла, а то и больше. Трава зеленая. В такую погоду даже миндаль начинает зацветать! Знаешь, как цветет миндаль? Листьев еще нет, а все ветки в цветах.

— Вы… это правда, что ли? — шепотом сказал Джонни.

— Конечно! Это же просто! Послезавтра вечером в Москву, там в аэропорт, а утром уже в Крыму… И к морю… Море всегда море, Джонни, не только летом… Вот сейчас так и слышу запах водорослей. Побродим по берегу… Ты был у моря?

Джонни был. Но очень давно, больше чем полжизни назад. Он с родителями жил в пансионате в Анапе. Потом ему вспомнилась толпа на знойных пляжах, взбаламученное мелководье и постоянные мамины страхи, что он утонет или потеряется. А настоящее море он не запомнил. Уже потом из книжек он узнал, что море — это целая жизнь приключений, открытий и путешествий. И очень жалел, что раньше по молодости лет не понимал этого.

Теперь-то он все понимает и познакомится с морем как следует!

Только… неужели это всерьез?

— Сейчас позвоню знакомому в Москву, чтобы заказал туда и обратно два билета, — решительно проговорил Борис Иванович.

— Ага… "два билета", — спохватился и приуныл Джонни. — Он сколько стоит, билет-то…

— У тебя же будет школьный, за полцены. Вернее, просто детский, тебе еще нет двенадцати.

— Полцены — это тоже… — грустно сказал Джонни. — Мы недавно холодильник новый купили.

— Как-нибудь… Я недавно получил гонорар за статью в "Семье и школе"… Я тебя в конце концов приглашаю. Ясно?

— Нет уж, — решительно возразил Джонни. — Лучше я скажу дома, что не надо к лету нового велосипеда. Этот год как-нибудь проверчусь на старом драндулете, Дорины починят… Только… — Он замолчал и виновато засопел.

— Что?

Джонни спросил тихо, будто он не храбрый пятиклассник Воробьев, а оробелый первоклашка:

— А вы не пошутили?

Родители были ошарашены. По крайней мере мама. Она так и сказала:

— Я просто ошарашена. С чего это вдруг директору пришла такая мысль?

А папа добавил:

— Неужели ты ему не надоел в школе?

— Ну, во-первых, сейчас не школа, — возразил Джонни. — А во-вторых, мы все-таки друзья.

— О боже… — сказала мама.

— Бедный Борис Иванович, — сказал папа.

Потом они еще что-то говорили. Но это неважно. Важно, что в конце концов они согласились. Потому что они были лучшие на свете мама и папа (это Джонни знал твердо, хотя и усматривал у родителей отдельные недостатки). И потому что, когда просит сам директор школы, спорить неприлично. А то, что он уже не хочет быть директором, мама и папа не знали.

Конечно, они еще многое выясняли, уточняли, беседовали по телефону с Борисом Ивановичем и весь следующий день учил). Джонни, как себя вести в дороге. Но это было даже приятно. Это как бы входило в подготовку к путешествию.

Джонни сперва проявлял спокойствие и выдержку, но к вечеру не выдержал и объявил, что пора собираться. И выволок из-под шкафа пыльный чемодан.

— У тебя завтра еще целый день, — сказала мама.

— Ты сама говоришь, что я все делаю в последний момент, — упрекнул Джонни.

Он положил в чемодан общую тетрадь, чтобы вести путевой дневник. Потом карандаши — основной и два запасных. Мыло, пасту, щетку, полотенце. Фонарик — ночи на юге очень темные. Потом раскопал на антресолях кеды, а в шкафу полинялые шорты и две майки с изображением спортсмена-лучника.

— Джонни, ты спятил, — осторожно сказал папа. — Сейчас там не лето и даже не весна.

— Борис Иванович говорит, что в Крыму нынче очень тепло.

— Но не настолько же…

— Борис Иванович говорит, что, может быть, даже миндаль скоро зацветет.

— Миндаль цветет не раньше конца марта…

— А Борис Иванович говорит…

— Кроме того, миндаль совсем не свидетельствует о теплой погоде. Он…

— Ну, папа! — сказал Джонни, как человек, у которого отбирают сказку. — Чего раньше времени спорить? Там увидим.

Отец махнул рукой. Они с мамой собирались в Дом культуры на концерт московского пианиста. И через полчаса Джонни остался наедине с чемоданом.

Пусто стало и как-то сразу расхотелось торопиться. Но все же Джоннина радость не прошла. Просто она сделалась тихая и спокойная. Отчетливо тикал будильник, сделанный в виде золотого ключика. В кухне, как сытый медвежонок, урчал новый холодильник. Эти звуки отзывались еле слышным звоном в тонких елочных шарах. Шары тихонько поворачивались на длинных нитках.

Джонни прикрыл чемодан и подумал: чем бы заняться? Пойти покататься с вала или включить телевизор? Но вместо этого он устроился в кресле перед елкой и стал разглядывать игрушки.

Игрушки были разные. Некоторые Джонни помнил, как помнил себя, они появлялись на елке каждый год. Например, этот желтый ватный цыпленок (порядком потрепанный) и эти старые серебряные рыбки. Но были и совсем новые звезды, фонарики и несколько блестящих шаров — малиновых и зеленых. Они походили на маленькие планеты…