— Ну, положим, у станка ты заработаешь свою десятку, вряд ли больше. А за прилавком ларька, если у хозяина-кавказца не своруешь, и того не получишь, быть может. От выручки ведь зависит. А если на воровстве попадешься, тебе не позавидуешь. — Александр Борисович исподлобья взглянул на Грязнова. — Все эти цифры как «средняя температура по больнице».

— Но люди бегут все равно, — Вячеслав Иванович не согласился, хотя и улыбнулся, вспомнив анекдот, на который намекал Турецкий. — Остаются такие же придурки, как ты, Саня. Для которых дело дороже покоя и зарплаты.

— Сам такой же урод, — шутливо огрызнулся Александр Борисович, разглядывая фотографии распотрошенного Центра Вернадского.

— Именно, — кивнул милицейский генерал. — Мы уроды и есть. Лохи и лузеры. А есть победители. Те, кто сумел «правильно» организовать жизнь. У них недвижимость на Лазурном берегу и счета в Швейцарии. А потом приходят в прокуратуру простые граждане Асафьевы с Галаевыми и жалуются, что кто-то в органах берет взятки…

— Брось, Слав, не ерничай. Ты же сам понимаешь прекрасно, что «Чапай» не брал. Но игнорировать заявление граждан, будь они трижды олигархи, мы не вправе. Получат они ответ, чего уж… Погляди-ка сюда лучше. Вот на снимке убитый вохровец. А вот — раненый. Сержант. Он выжил? Показания дал?

— Там дальше есть об этом. Виноградов убит на месте. А раненый — сержант Ильин — списан по инвалидности. Да только следствию он помочь ничем не мог. Потеря памяти.

— Вообще все забыл?

— Все, что касается налета. Провал. Защитная реакция психики. Такие случаи медицине известны.

Турецкий на секунду задумался.

— Так ведь медицине известно и то, что память через некоторое время может и вернуться…

— О! — поднял указательный палец Грязнов. — Я понял, Сань. Все сделаю.

…Сидевший за столом клерк поднял голову со словами:

— Здравствуйте. Извините, но мы пока еще не… И осекся.

— Здравствуйте, Миша. — Турецкий улыбался, довольный произведенным на Черешева впечатлением. — Не ожидали?

— Конечно, не ожидал, — честно признался бывший следователь. — Вот так, запросто, увидеть живую легенду… Здравствуйте, Александр Борисович.

— Хорошо устроились вы тут, а? — Турецкий взглядом обвел офис.

Рабочий день еще не начался, и из сотрудников только Черешев уже был на месте. Охранник, взглянув на «корочки» Турецкого, пропустил следователя внутрь конторы, указав нужный кабинет. На четырех массивных столах, достаточно просторно разместившихся в недавно отремонтированном помещении, стояли новенькие жидкокристаллические мониторы. В углу — огромный цветной копир. У всех работников — новенькие телефоны и отдельные аппараты конференцсвязи. По стенам, придавая бюрократическо-технократическому стилю офиса домашний уют, висели кашпо с вьющейся зеленью.

— В Генеральной такого нет, — усмехнулся Турецкий.

— Полагаете, я сюда за этим ушел? — Черешев подбородком кивнул на вазу с цветами. — Или за бабками?

— Свят, свят! Я ничего не полагаю, Миша. Даже если и за этим, осуждать тоже не собираюсь.

— Спасибо, Александр Борисович, — бывший сотрудник Генеральной прокуратуры вздохнул с облегчением. — А то, знаете, мне до сих пор неловко. Я и знакомых-то старых избегаю: все кажется, что они во мне предателя видят. А я не за длинным рублем, правда. Просто так сложилось — все один к одному: мать заболела тяжело, жена с работы ушла, да и вообще, в семье вечный напряг… Выбора не было.

— Я понимаю, не переживайте, Миша. Каждый вправе решать свою судьбу сам. А мужчина должен кормить семью. А тут лучше? И почему вдруг медицина?

— Ну не медицина, а только оборудование. Неплохое, между прочим. Добротный европейский уровень, хотя и не высшей ценовой категории. Вейнманн, Шиллер, Реда, Стерис, Спенсер… Мне не стыдно за поставляемую нами продукцию. Такую бы во все наши больницы…

— А в прокуратуре было стыдно? — Турецкий поднял брови.

— Случалось. Чаще — гордость, много реже — стыд. Зато перед женой часто стыдно бывало, за то, что минуты лишней для нее не находилось…

— Знакомо. А как вы вообще в торговле оказались, Миша? Ведь вроде бы в адвокаты хотели податься?

— Да я в фирму сначала как бы юристом пришел. А потом увлекся… — Он примолк на мгновение. — Но ведь вы не затем сюда пожаловали, чтобы моими скромными делами интересоваться, правда?

— Именно вашими делами, — улыбнулся Турецкий. — Правда, давними.

— А, вот оно что! Спрашивайте. Впрочем, у меня и дел-то громких не было. Это вы были нарасхват. Мне молодому вас как-то в Мраморном зале показали во время коллегии: гляди, мол, сам Турецкий…

Александр Борисович широко улыбнулся. Ему показалось забавным ощущать себя собственным портретом.

— Да ладно вам! Тем более дело, которое меня интересует, вы вели еще в Ленинской прокуратуре.

Черешев присвистнул:

— Надо же, куда вас занесло! И какое конкретно?

— Центр Вернадского.

— Опаньки! И вы?

Тут Александр Борисович был удивлен не меньше, чем Черешев его визиту.

— Не понял. А кто еще?..

— Шаров. Раз вы интересуетесь, значит, в курсе. То есть это сын директора Центра, убитого вскоре после налета. Он долго нас в покое не оставлял. Похоже, не смирился с тем, что мы бандитов отыскать не смогли. И пытался разобраться сам. Неужели ему что-то удалось?

— А вы не знаете? Наверное, удалось, потому что полгода назад он застрелен в собственной квартире.

Черешев помрачнел. Некоторое время машинально перекладывал с места на место папки на столе.

— Вот же черт! Предлагал я ему, если появились новые свидетельства, написать прошение о возобновлении дела. Категорически не захотел… Постойте, но… А с Вадимом Ивановичем что?

— А кто это?

— Ага. Кое-чего даже вы не знаете. Приходил ко мне от Шарова мужик прошлой зимой. Простой, как угол дома. Геолог, с характером весьма вздорным. Начал бочку катить: плохо, мол, мы следствие провели. Поэтому и гуляют убийцы, мол, на свободе…

— А почему, собственно, так случилось? — перебил Турецкий.

— Вы же материалы дела видели, — поморщился Черешев. — Организовано безупречно. Двери вскрыты без следов взлома. Ни единого отпечатка. Свидетелей нет. Всего лишь два «прокола»: посчитали Ильина мертвым и перчатку окровавленную бросили. Или забыли…

— Да, — кивнул Александр Борисович. — Тут им крупно повезло.

— Еще как! Участник событий память потерял. А перчатка?.. Ну экспертизу провели, конечно, но картотеки с анализами крови уголовников у нас нет еще. Она может служить доказательством лишь тогда, когда преступник уже у нас в руках.

— Угу, — снова кивнул Турецкий.