Рычагов долго сокрушался по этому поводу и все грозил:

«Того гада, который по мне дал очередь, еще встречу и рассчитаюсь с ним. Я запомнил две последние цифры его бортового номера — 86. Подумать только, «юнкере» был уже почти моим, но я, вот беда, слишком близко к нему подошел — хотел в упор расстрелять, а фашист меня и опередил — пробил очередью цилиндры двигателя».

Во время спуска над парком Ретиро летчик был ранен в ногу. Экспансивные испанцы приняли его за фашиста, а Павел, как на грех, забыл все испанские слова. Наконец разобрались. Одна сеньорина перевязала ему рану своим платком. Показывая на парашют пилота, один из мальчишек спросил по-испански: «Сувенир?» Рычагов неосторожно повторил за ним это слово, и в мгновение ока шелковое полотнище превратилось в лоскуты. Когда к месту приземления примчалась санитарная машина, врачи перепугались не на шутку: все лицо летчика было в красных и оранжевых пятнах. К счастью, это была не кровь, а следы губной помады, оставленные восхищенными сеньоритами на память «камарада русо». Пилот явно смущен этой встречей. Он просит провести его в Военное министерство, и испанцы на руках отнесли летчика к автомобилю. Через пять минут летчик был в здании министерства. Генерал Миаха и члены Комитета обороны Мадрида аплодируют герою, обнимают его. Он коротко рапортует и просит разрешения сейчас же уехать к себе в часть.

Над Гвадалахарой Рычагов увеличил свой боевой счет на два самолета. И здесь ему снова не повезло. При посадке поврежденный в бою самолет скапотировал.

Крепыш, невысокого роста, богатырского телосложения, со смелыми, немного навыкате большими серыми глазами, энергичный, порывистый, острый на язык, неудержимо храбрый — таким его знали боевые друзья.

Г. Захаров писал о своем командире, что ему «следовало бы более умело и тактично мотивировать свои решения, но Павел Васильевич никогда не слыл дипломатом. Он жил без оглядки, как и воевал. Так же, подчас без оглядки, относился и к людям. Мыто прекрасно знали характер нашего командира, поэтому не обижались иной раз на его резкое слово или выговор».

Однажды, находясь в прифронтовой полосе, комэск увидел, как, покинув свои боевые позиции, отходит в тыл отряд анархистов. Недолго думая, Рычагов скомандовал:

— Назад!

Никакой реакции. Тогда летчик вытащил пистолет и снова приказал:

— Назад!

Предводитель анархистов пришел в ярость от вмешательства иностранца в их дела. На Рычагова набросились, вырвали у него пистолет, и вожак приказал расстрелять этого незнакомого парня в кожаном пальто. Положение спас переводчик, которому пришлось употребить все свое красноречие.

Всего за время боев в Испании летчики эскадрильи Рычагова сбили около сорока вражеских самолетов, шесть из которых (5 истребителей и 1 бомбардировщик) были на счету командира. Отмечалось, что летчик «всегда всюду проявлял иключительное бесстрашие, выдержку и умение руководить боем, являлся замечательным примером для своих подчиненных».

В первые дни нового, 1936 г. боевые товарищи поздравляли Рычагова с высокой наградой Родины. От вновь прибывших летчиков-добровольцев из СССР он узнал, что орденом награждена и его жена — летчица М. Нестеренко[99].

После возвращения в СССР Рычагов вначале исполнял обязанности командира эскадрильи. Побывал в составе нашей военной делегации на Хиндонском авиационном параде в Англии.

В декабре 1937 г. по личной просьбе его направили в Китай главным военным советником по вопросам использования советских летчиков-добровольцев. Поезд на Алма-Ату отходил в полдень. На новую войну Рычагова провожала жена. Все слова прощания были сказаны, и поезд отошел от вокзала. Рычагов быстро освоился в новой обстановке. Он был бодр, даже шумлив, неистощим на всякие выдумки. С наступлением сумерек, Рычагов взял инициативу в свои руки:

— Ну-с, джентльмены, — шутливо сказал он, выходя из купе, — приглашаю вас в ресторан. Русский человек на голодный желудок спать не ложится.

Наполнив рюмки коньяком, он встал и с торжественностью в голосе сказал:

— Друзья! Предлагаю выпить за боевую дружбу!

Его густые брови сошлись над переносьем. Большие серые глаза стали задумчивыми. Глубоко вздохнув, словно не хватало воздуха, он тихо добавил:

— Нет ничего сильнее этого чувства.

Эту же мысль он неоднократно высказывал по прибытии в Китай в беседах с летчиками-добровольцами.

— Наши самолеты не только не уступают японским, но по маневренности даже превосходят их. Значит, дело в вас самих, в вашей отваге, в вашей смекалке. А главное, товарищи, — боевая выручка. Держитесь старого суворовского правила: «Сам погибай, а товарища выручай». И тогда вам никакой враг не страшен.

С его приездом жизнь на аэродроме Наньчана сразу же преобразилась. Новшества следовали одно за другим. Авиаотряд был разбит на звенья, введены новый порядок взаимодействия в воздухе, приемы боя, маскировка. Была реорганизована система наружного наблюдения и оповещения, улучшилось питание летного состава. Прошел смотр техники пилотирования. Китайское командование если и не относилось одобрительно к нововведениям «генерала Баталина», то и не препятствовало им.

Рычагов вместе с командирами групп проводил разборы боевых действий истребителей, разрабатывал тактику наших истребителей при отражении налетов японской авиации на аэродромы Ханькоу и Наньчана. По его указанию И-15бис брали на себя истребителей сопровождения, а И-16 должны были атаковать бомбардировщиков. В необходимых случаях он усиливал ту или иную группу на аэродромах.

Под руководством Рычагова в январе 1938 г. был нанесен смелый и решительный удар по авиабазе японцев в Нанкине. В результате удара сгорело 48 самолетов, были уничтожены запасы горючего и боеприпасов.

После налета Рычагов предупредил летчиков, базировавшихся на аэродроме Ханькоу:

— Японцы наверняка попытаются расквитаться за поражение. Будьте готовы к отражению налета на аэродромы.

Хорошо зная тактику японцев, он предложил контрмеры. Когда два дня спустя с передовых постов передали о приближении большой группы бомбардировщиков под прикрытием истребителей, наши летчики заблаговременно поднялись в воздух. Бомбардировщики СБ направились в безопасную зону. Одна группа истребителей атаковала вражеские истребители, а вторая неожиданно бросилась на бомбардировщики японцев. Оставшись без прикрытия, бомбардировщики сбросили свой груз куда попало и развернулись назад. В воздушном бою было сбито пять японских самолетов и только один советский.

Затем Рычагов непосредственно разрабатывал операцию по налету на авиабазу на острове Тайвань. В результате сокрушительного удара, нанесенного 23 февраля 1938 г., с этой авиабазы месяц не взлетали самолеты. Китайцы в честь советских летчиков устроили банкет. Их поздравляла лично жена Чан Кайши — Сун Мейлин, фактически возглавлявшая в то время китайскую авиацию.