В конце марта три восьмерки бомбардировщиков СБ по его предложению, пролетев свыше 1000 км, разрушили в тылу противника железнодорожный мост через реку Хуанхэ. Этим ударом было сорвано наступление противника на восточном участке Лунхайской железной дороги в сторону Сюйчжоу.

В апреле 1938 г. Рычагов вернулся в Москву. Вместе с орденом Красного Знамени последовало и новое назначение — командующим ВВС Московского военного округа.

В мае 1938 г. последовал вызов в Кремль для получения нового назначения. Незадолго до этого его исключили из комсомола за недисциплинированность. Перед самым отъездом к новому месту службы молодому комбригу приказали срочно прибыть на дачу Сталина.

Когда Рычагов доложил о прибытии, Сталин, не отрываясь от игры в бильярд, поздоровался и, обращаясь к Ворошилову, сказал:

— Мы назначаем товарища Рычагова командующим авиацией Приморской группы Дальневосточного фронта, а ведь он беспартийный. Что нам скажут люди, Климент Ефремович?

— Товарищ Сталин, комбриг Рычагов доказал назначение всей своей службой, — взволнованным голосом ответил не ждавший такого начала разговора нарком обороны. — Воевал в Испании, Китае — и везде по-геройски…

— А вы, товарищ Ворошилов, дали бы Рычагову партийную рекомендацию?

— Дал бы, товарищ Сталин.

— Что ж, тогда я тоже дам. — Сталин повернулся к комбригу. — Вот видите, товарищ Рычагов, нарком хочет, чтобы ЦК рассмотрел вопрос о вашем приеме в партию без прохождения кандидатского стажа. Думаю ЦК поддержит предложение. Желаем вам успеха.

По прибытии на Дальний Восток Рычагову на второй же день вручили партбилет.

В августе 1938 г. комбриг Рычагов успешно руководил операциями ВВС у озера Хасан. Под его командованием была сосредоточена крупная авиагруппировка — 70 истребителей и 180 бомбардировщиков. 6 августа бомбардировщики под прикрытием истребителей, несмотря на плотный огонь японских зенитных батарей, снижаясь до 300 метров, нанесли сокрушительный удар по сопке Заозерной.

Командующий Дальневосточным фронтом маршал Советского Союза В. Блюхер сообщил наркому обороны, что сопка «производит впечатление не только взрытой, но буквально скальпированной». Массированные удары во многом определили успех наземных войск Наградой Рычагову был второй орден Красного Знамени.

Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гт. Рычагов занимал должность начальника ВВС 9-й армии. После окончания войны вместе с очередным орденом он был повышен в воинском звании — стал комкором. Его ждало новое назначение на должность командующего авиацией 1-й ОКДВА. В августе 1940 г. последовало новое назначение — начальник Главного управления ВВС. В начале весны 1941 г. назначен замнаркома обороны СССР. И это в тридцать-то лет!

Рычагов часто выезжал в части, которые первыми начали освоение самолетов МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2. Подсказывал, советовал, торопил. На совещаниях остро и запальчиво ставил вопрос об увеличении количества выпуска новейших самолетов, о повышении профессионального мастерства летчиков, увеличении налета в боевых полках. Он даже предлагал запретить летчикам жениться до 25 лет, чтобы они не отвлекались на свои личные, повседневные заботы, а целиком отдавались повышению своего летного мастерства.

И все же столь быстрый должностной вздет был серьезным испытанием. В мемуарах многих военачальников отмечается, что Рычагов был еще не готов к исполнению этой должности ни по возрасту, ни по уровню образования. Как-то его вызвал в Кремль Сталин и спросил как начальника ВВС, сколько надо заказать промышленности таких-то самолетов. Рычагов, недолго думая, назвал довольно большую цифру. Сталин помолчал, недоверчиво посмотрел на Рычагова, но не возразил.

Вскоре после развертывания 1-й высшей Рязанской авиационной школы штурманов, которой предписывалось в короткий срок подготовить несуразно большое количество штурманов — 5000, ее начальник, герой дальних перелетов A.B. Беляков[100], просил у Рычагова гарнизон, располагавший большими фондами:

— Ведь соберется много людей, которых надо обучить штурманскому делу, искусству бомбометания. Для решения поставленной задачи нужны героические меры…

— Знаешь что? Трудности нам известны. Если ты недоволен — ступай сам в правительство и докладывай. А что касается «героических мер», так ты Герой — тебе и карты в руки!

И все же Рычагов старался ободрить Белякова, пообещал всяческую помощь — в первую очередь исправить задачу школы: готовить 500 штурманов и переучивать 500 летчиков.

9 апреля 1941 г. на Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался вопрос об аварийности и катастрофах в авиации Красной Армии. Увеличение числа катастроф до 2–3 в день было поставлено в вину летному и командному составу ВВС.

Поводом к постановке данного вопроса на повестку дня стали две недавние тяжелые катастрофы. 23 января 1941 г. при перелете авиаполка из Новосибирска в Ташкент 3 самолета разбились и 2 потерпели аварию, при этом погибло 12 и было ранено 4 человека. 27 марта того же года при перелете 12 самолетов ДБ-Зф из Воронежа в боевой полк при неблагоприятных погодных условиях 2 самолета потерпели катастрофу, а один совершил вынужденную посадку. 6 человек погибли и 3 получили ранения. Вопиющий случай произошел в 29-й авиадивизии, где потерпевший аварию летчик не был своевременно обнаружен и умер спустя 10 дней в кабине самолета от холода и голода.

Замнаркома по ВВС на заседании Политбюро обвинили в том, что «расхлябанность и недисциплинированность в авиации не только не пресекаются, но как бы поощряются со стороны руководства ВВС тем, что виновники аварий и катастроф остаются, по сути дела, безнаказанными. Руководство ВВС часто скрывает от правительства факты аварий и катастроф… Нынешнее руководство ВВС оказалось неспособным повести серьезную борьбу за укрепление дисциплины в авиации и за уменьшение аварий и катастроф».

Рычагов как мог пытался защититься от предъявленных обвинений. Разговор мог бы закончиться иначе, но молодой замнаркома вдруг сказал:

— Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах.

Как вспоминал очевидец, после этих слов наступила абсолютная тишина. Сталин остановился, постоял, потом прошел мимо стола, в том же направлении, в каком и шел.

Дошел до конца, повернулся, прошел всю комнату назад в полной тишине, снова повернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно и тихо, не повышая голоса:

— Вы не должны были так сказать!

Опять прошелся, остановился, повторил эту же фразу и, сделав крошечную паузу, добавил: