— Бес, погнали на ринг? Сто баксов даю, если ты сможешь до меня дотронуться! — завелся Андрей, который на своих пати и не такие танцы устраивал.

— Если я до тебя дотронусь, ты умрешь от счастья, — отмахиваюсь я.

Есть вопросы важнее, и я устремляюсь следом за папой на вышку.

— Бать, тема есть! Как думаешь, Дубов готов меня заменить? Я хочу больше ночей проводить дома, со своей девушкой, — прямо говорю отцу, один хрен он все прочухает быстро и сто пудов уже видел влог своей маленькой Вики.

— На сто процентов тебя заменить невозможно, — резонно заметил папа. — Но натаскал ты его хорошо. Еще пару недель понаблюдай за ним, дай ему больше полномочий.

Люди, опьяненные любовью, становятся идиотами. Я круглосуточно находился в состоянии, близком к потере рассудка. И было похер на подъебки мужиков, я в этом счастье как в броне.

Всю жизнь я считал, что любить такого как я невозможно, но, приходя домой, видел в голубых глазах обратное. Нежный взгляд, наполненный слепым обожанием, поцелуй, от которого сносит башню, прикосновения, от которых моментальный жар по телу. И я поверил, как последний мудак поверил, что она меня любит.

И сразу два чуждых чувства Бесу разрывают в клочья сердце — любовь к женщине и страх ее потерять.

— Бесик, переложи, пожалуйста, котлеты в сковороду, я должна ответить на звонок, — услышав свой вечно трезвонящий телефон, умчала Алиска в спальню.

Стряхнув с доски все котлеты в сковороду, плюхнул сверху крышку и вынул наушник из уха. У Алисы стала очень насыщенная жизнь в этом медпредстве, то звонки, то чатится с кем-то постоянно.

— На дачу? А кто еще будет? — слышу Алискин голос и чувствую, как мышцы перекручиваются в сырную косичку.

До этой минуты я не особо интересовался ее жизнью вне дома. У нее, как и сказал Аристов, движуха каждый день. По двенадцать визитов в аптеки и к врачам, посещение офиса, встречи с коллегами. Конференции, семинары… перечислять можно очень долго. И я не запаривался, просто был рад, что ей нравится и она получает удовольствие от своей работы.

— Да, я хочу! Что нужно взять с собой? — продолжает болтать Лисса, а я опускаюсь до того, чтобы отследить ее звонок.

Один из тех скелетонов, которых я видел на базе — Николай Самсонов. Черная жгучая ревность заполняет меня по самую макушку. От давящей боли в груди становится трудно дышать, и я с трудом держусь, чтобы не расхуячить кухню в труху.

— Макар, мы с ребятами едем на дачу к Коле, будем готовить презентацию для фармкружков и заодно отдохнем, шашлыки и в пруду искупаемся! — прилетает счастливая Алиска обратно на кухню.

— Ты ведь знаешь, что я занят в выходные, — с неимоверными усилиями поднимаю мгновенно отяжелевшие веки.

— Ну да, я поэтому и согласилась, тебя же опять не будет дома. Блин! Ты что наделал? — переключает свое внимание на сковороду Кукла.

— Надо было по одной котлете выкладывать, а не так… одной кучей! — возмущаясь, ругает меня Алиса.

— Я запрещаю тебе, слышишь? Запрещаю! — рычу я, не в силах прогнать из головы картинки, где моя Алиска плещется в воде с всякими бульдогами, которые пускают на нее слюни.

— Что? Почему? — забывает и Лиска о котлетах.

— Потому что я так сказал! Ты не понимаешь, чего ради это чмо тебя тащит за город? — расходится трещиной под моей рукой пластиковая доска.

— Ты должен мне доверять! Я же тебе верю! Хотя ты часто приходишь под утро, и от тебя пахнет женскими духами! На твоей одежде постоянно чьи-то волосы!

— Это моя работа! Мы уже это сто раз обсуждали! — рявкаю я.

И не только обсуждали! За две недели Лисса дважды заявлялась в «Айкон» под предлогом повидаться с девчонками! Мало того, что у них выспрашивала обо мне, так еще и меня отвлекала от работы! И я отнесся с пониманием к этому, даже не наказал. Ну почти, самую малость отшлепал. И я делаю все возможное, чтобы частично сбросить дела на Германа.

— А это моя работа! Я тебе рассказывала, как долго и тяжело я к этому шла! И я пока еще на испытательном сроке! Я не хочу вылететь с работы, не сделав этот проект к сроку! У меня тоже есть желания, есть амбиции!

— У тебя нормированное рабочее время, Алиса! По выходным ты не должна работать!

— К сожалению, только те, кто работает много и упорно, могут добиться успеха! Никто не продвинется по карьерной лестнице, не прилагая больше усилий, чем другие!

— Ну и шевели своими амбициями отсюда на хер! — рявкаю я, хлопнув дверью в берлогу.

Меня колотит, затылок нагревается как металл в печи кузнеца, и походу он же и молотит по мозгам своей кувалдой.

Сдвигаю с игрового стола крышку и невидящим взглядом таращусь на купленные билеты в Париж, а оттуда в гости к Тохе на остров. Тут же валяются и билеты на вертолетную прогулку, на которую я просто не могу найти время, чтобы и ей, и мне было удобно. Тут же пылится и бархатная коробочка. Дебил я конченый! Как последний идиот поверил, что она будет ждать меня, как мама ждала отца в свое время. А у них ситуация была еще хуже!

Тихие шаги Алисы на долю секунды притупляют боль в груди, кажется, что сейчас она подойдет, как прежде, заберется ко мне в объятья, и этот удушающий кошмар в груди прекратится.

— У меня тоже есть гордость, Макар, — не переступая порог, говорит Алиска, — Ты обращаешься со мной, как с купленной вещью. Я даже не знаю, как реагировать на твои подарки, ты меня заваливаешь ими, и мне это безумно приятно, потому что я же голодранка! Деревенщина, которая никогда всего этого позволить себе не могла. Но мне нужно было от тебя другое. Я думала, ты сможешь меня полюбить, будешь ценить мою заботу о тебе, но ты даже трубки не всегда берешь, когда я звоню. Я не заслуживаю всего этого. Ни твоих подарков, ни твоего потребительского отношения. Я ждала, что ты пригласишь меня просто погулять, провести время вместе, но ты как будто стыдишься меня. На прошлых выходных ты был дома у своих родителей, я видела влог Вики, но меня ты с собой не позвал.

Не дождавшись от меня ответа, Алиска уходит и спустя полчаса и полпачки выкуренных сигарет по полу шуршит колесиками чемодан. Пару минут возни у двери, звон ключей, брошенных на консоль в прихожей, и щелчок замка входной двери. Ушла.

Вот и все. Стало пусто до звона в ушах. В квартире, в жизни и в душе.

Лучше бы и не было этих двух недель! Лучше бы мне никогда не знать, не испытывать этих чувств! Воспарив тебя высоко над землей, они безжалостно швыряют тебя камнем на землю. Нестерпимо жжет в груди, давит виски и сердце навылет!

Как в дурмане, звоню Герману, приняв решение вписаться в адское пекло.

— Герман, я насчет месива у Крыгина. Я с вами.

— Какого хрена! Мы же договорились, что я сам... — начинает панику Дубов.

— Все в силе. Ты главный, — перебиваю я, с трудом размыкая зубы.