– Роберта Дженет Гейбл, – объявил Рорк и с улыбкой пояснил: – Я делаю множество запросов одновременно.

Ева взглянула на изображение, появившееся на экране, и инстинктивно передернула плечами:

– Ну и жуть!

– Снимок сделан недавно. Она была значительно моложе, когда работала на мать Ренквиста, но, – предупреждая просьбу, Рорк вывел на экран еще одну фотографию, – все равно смотреть страшно.

– Да уж. – Ева изучила оба снимка. Суровое, мрачное, костлявое лицо с глубоко посаженными глазами и не знающим улыбки ртом. Волосы – темно-каштановые на раннем снимке и седые на недавнем – стянуты на затылке. Даже на раннем снимке были заметны угрюмые морщины неодобрения, взявшие рот как бы в скобки, на позднем они превратились в глубокие борозды, залегшие по обе стороны рта.

– Держу пари, никто и никогда не называл ее ласкательным именем, – прокомментировала Ева.

Она попыталась в уме вычислить возрастное соотношение и бросила благодарный взгляд на Рорка, когда он пришел ей на помощь.

– Она поступила на работу, когда Ренквисту было два года, и воспитывала его, пока ему не исполнилось четырнадцать. Он не был пансионером в Стоунбридже, после занятий уезжал домой. В четырнадцатилетнем возрасте его послали в Итон: услуги гувернантки ему больше не требовались. Роберте было двадцать восемь лет при поступлении на работу и сорок, когда она ушла в том же качестве к другим хозяевам. Сейчас ей шестьдесят четыре, недавно она ушла на покой. Не была замужем, собственных детей не имела.

– Вот я смотрю на нее и думаю: она щиплется, – заметила Ева. – Одна воспитательница в интернате тоже имела привычку щипаться. У этой небось, как и у той суки, что исщипала мне все руки до синяков, когда мне было десять лет, все документы в порядке: и дипломы, и лицензии, и все, что надо. Так, родилась в Бостоне и туда же вернулась, отойдя от дел. Да, это лицо вытесано из скальных пород Новой Англии. Она из тех, кто любит повторять всякое дерьмо типа: «Пожалеешь розгу, погубишь ребенка».

– Может, ей просто не повезло с внешностью, а сердце у нее золотое. Может, она прячет по карманам конфетки и раздает их тайком розовощеким ангелочкам.

– Она похожа на добермана. – Ева присела на край стола. – Наверняка фанатичка. Держу пари, она экономила каждый пенни и не тратила их на сладости. Думаю, нам придется поговорить с этой дамой. Послушаем, что она скажет о воспитании Ренквиста. А теперь давай посмотрим, что у тебя есть на Смита.

– Садись ко мне на колени.

Ева попыталась бросить на него осуждающий взгляд, но проиграла по очкам Роберте Гейбл. – Никакого баловства во время работы!

– Баловство уже было на кухонном полу, а потом под душем. Думаю, на время мы можем убрать его в шкаф. Сядь ко мне на колени. – Он послал ей подкупающую улыбку. – Мне так одиноко.

Она послушалась и постаралась не слишком расслабляться, когда его губы коснулись ее волос.

– Кармайкл Смит, – объявил Рорк, хотя мыслями все еще был погружен в ее детство. Он представлял ее себе ребенком, оказавшимся на иждивении у государства – того самого, которое она сейчас защищала. Ему хотелось обрушить ей на голову лавину всего того, чего она была лишена. Особенно любви. – Тридцать один год, лопни мои глаза. Ставлю все, что угодно, он кого-то подмазал, чтобы изменить эту дату. Родился в Саванне, но часть своего детства провел в Англии. Братьев и сестер нет, мать заявила, что занимается только воспитанием ребенка, и сохраняла этот статус вплоть до его совершеннолетия. Досье несовершеннолетнего правонарушителя с закрытым доступом – стоило бы его взломать! Доходы совсем не так велики, как можно было бы подумать, исходя из стиля жизни. Должно быть, у него весьма дорогие привычки.

– Родители развелись, отец переехал на постоянное местожительство в Девон, Англия, так? – Судя по последним данным, он до сих пор там.

– В сознательном возрасте криминального досье нет, но я уверена, что-то было. Либо откупился, либо выкупил. Ага, отбывал сроки в парочке шикарных реабилитационных центров. Ну-ка, давай поплотнее взглянем на мамашу.

– Сюзанна Смит. Возраст – пятьдесят два года. Рано же она его родила, – заметил Рорк. – А брак зарегистрирован лишь двумя годами позже. Привлекательная женщина.

– Да, он немного похож на нее. Ой, гляди-ка! Мамочка какое-то время имела желтый билет. Уличный уровень. И досье в милю длиной.

Заинтригованная, Ева начала подниматься на ноги, но Рорк крепко обхватил ее обеими руками за талию.

– Если тебе отсюда плохо видно экран, я могу перевести информацию в аудиорежим.

– С глазами у меня все в порядке. Похоже, она шулерствовала, мошенничала, ее застукали с наркотиками. Просила о снисхождении, – добавила Ева. – Сроков не отбывала. Шантажировала кого-то, держу пари. Сумела сохранить лицензию, даже когда подала на профессиональный родительский статус, но заявила, что не имеет дохода. На самом деле она его просто скрывала, вот и все. Наверняка зарабатывала контрабандой. Зачем платить налог, если можно смухлевать? Значит, сексуальное воспитание маленького Кармайкла началось рано и носило практический характер. – Она задумалась, представив себя на его месте. – Дай-ка мне посмотреть его медицинскую карту. С самых ранних лет, если можно.

– Разве я при этом не преступаю закон?

Ева помедлила, но ей слишком уж не терпелось знать правду.

– Главное, не зарывайся.

Рорк легким шлепком заставил ее подняться, чтобы дать ему возможность поработать. Пока он стучал по клавишам и щелкал «мышкой», Ева вылила в чашку остатки кофе.

– Обычные осмотры и прививки в детстве, – сказал Рорк. – Примерно с двухлетнего возраста у него проявилась предрасположенность к травмам.

– Да я уж вижу. – Ева пробежала глазами отчеты. Разные доктора. Различные медицинские центры. Швы, ушибы, один довольно серьезный ожог. Вывих плеча, сломанный палец. – Она его била, – подытожила Ева. – Это продолжалось и после развода, до самого отрочества, когда он вырос и она решила больше не рисковать, чтобы не получить сдачи. Значит, именно мать была деспотичной женщиной, доминировавшей в его жизни. Ей все сходило с рук, потому что она часто переезжала. И тут, в Штатах, и в Англии. А теперь взгляни на ее заработки, Рорк, и сравни с активами.

– Первые практически равны нулю, вторые довольно внушительны.

– Вот именно. Это значит, что она до сих пор тянет денежки со своего малыша. Его не могло не возмутить такое положение дел. Так ведь и до убийства недалеко.

У Евы были веские причины начать рабочую смену в своем домашнем кабинете. Там было тихо. Хотя, конечно, по сравнению с отделом убийств в Центральном полицейском управлении любое место, включая футбольный стадион, показалось бы тихим.

Ей нужно было время подумать. Ей и здесь требовалась доска с графиком убийств: хотелось иметь материалы под рукой и изучать их в любой момент.