— Хочу предложить вам загадку. Представьте себе проспект Мира часов в семь вечера. По проспекту идет молодая женщина лет двадцати трех. К ней подходит мужчина, такой весь всклокоченный, грязный, хватает ее за руку, говорит, что он ее сейчас поимеет, и ведет к гастроному. Там у входа он ее оставляет и — с применением угроз — велит его ждать, сам заходит в гастроном, покупает бутылку шампанского, выходит, снова берет женщину за руку, сажает в троллейбус, они проезжают несколько остановок, выходят, он ведет ее на какую-то стройку и там насилует. Суд рассматривает это и решает — что?

— Что никакого насилия не было.

— Почему вы так думаете?

— Потому что он оставил ее у гастронома, одну, время семь вечера, это проспект Мира, там в это время полно народу. Она могла уйти, позвать на помощь.

— Она заявила, что он ее запугал, она оцепенела от страха.

— Хорошо. А в троллейбусе? В семь часов вечера троллейбусы переполнены.

— И вообще мужчина в одиночку никакую женщину изнасиловать не может, это установлено научно.

— Послушайте! Он же купил шампанское. Какой насильник покупает шампанское? У них вообще любовь была! Если там было шампанское, то ни о каком насилии не может быть и речи!

— А эта женщина замужем?

— Да, эта женщина замужем, ее муж милиционер.

— Так, уже интересно. А этого насильника она знала раньше? Она с ним встречалась?

— Нет, но они живут в соседних домах.

— А у этого насильника были приводы в милицию, судимости?

— Да, он сидел. Но не за изнасилование, а по какой-то другой статье.

— А откуда взялось это дело в суде? Их застукали на стройплощадке?

— Нет, эта женщина пришла домой вся в слезах, грязная и сказала свекрови: меня изнасиловали. Потом они пошли в милицию, где она написала заявление.

— Значит, вот мое мнение. Никакого насилия не было. Просто эта женщина далеко не красавица. Возможно, просто уродка. А милиционеры сейчас имеют огромные резервы для секса на стороне — и с уличными проститутками, и с продавщицами в ларьках. Или ее муж вообще красавец и имел любовницу, а на жену не обращал никакого внимания. А она решила доказать, что она тоже пользуется успехом. И она всю эту историю с соседом сама спровоцировала.

— А кстати, как муж отнесся к этому событию?

— С гордостью.

— Ка-ак??!

— Да, он с гордостью рассказывал своим товарищам, что его жену изнасиловали.

— Н-да… это поворот… это уже русская коллизия…

— При чем тут русская? Просто она была такая уродка, что друзья презирали его. Они говорили: ну и баба у тебя, ни рожи ни кожи! Ты себе получше ничего не мог найти? И так они его допекли, что когда это случилось, он пришел на работу и сказал с гордостью: а вот мою-то вчера изнасиловали!

— А на самом деле этот мужик-насильник не мог ее трахнуть, пока бутыль шампанского не выпил…

— Которую она ему сама поставила!

— Я хочу сказать, что это очень банальная история. Среди моих подруг и даже, не будем далеко ходить, присутствующих это очень частая история. Жизнь скучна и бледна, а тут к тебе на улице или в троллейбусе подкатывает какой-нибудь мужчина с шампанским, предлагает повеселиться, на стройку прошвырнуться. А ты до этого с мужем поругалась или с начальником на работе, ты думаешь — да пошли вы все! И идешь на стройку, оттягиваешься, а потом на тебя нападают раскаяние и ужас — а вдруг будут какие-нибудь последствия? И ты заявляешь самое простенькое и удобное: изнасилование.

— И ты кого-то в тюрьму посадила?

— Ну, я не сажала. Но с одной моей школьной подругой был такой случай. У девушки было семнадцатилетие, она пригласила своего друга, они дружили с восьмого класса. А мама была очень прогрессивная и ушла к знакомым. Компания гуляла до утра, а утром пришла мама и застала свою дочь в постели с этим парнем. Мама сказала: он тебя изнасиловал. Дочка сказала: да, он меня изнасиловал. А что она могла сказать маме? Нет, мама, это я сама уложила его в свою постель? Хотя так оно, по сути, и было, но парню дали восемь лет.

— А вообще половина насилий случается в постели у знакомых. Скажем, если женщина идет в гости к мужчине и остается там на ночь. А потом она может написать заявление, что ее изнасиловали. Наши суды считают жертвой того, кто написал заявление. Могу поспорить, что жену милиционера тоже признали жертвой насилия.

— Совершенно верно. Человек получил семь лет.

— Минутку! А разве нет женских насилий? Вы поговорите с врачами «Скорой помощи». Их вызывают на сердечный приступ, врач заходит в квартиру, она закрывает дверь на ключ и говорит: ну, ублажай меня, родимый, а то ведь в милицию позвоню, скажу, что насиловал. И что ему делать?

— Хорошо, а среди присутствующих есть жертвы насилия?

— Кто же признается? Нужно просто иметь в виду, что когда человек говорит «с моей подругой был случай» или «вот история моего приятеля», то чаще всего он рассказывает о себе.

— Я могу рассказать без камуфляжа. Дело было осенью, я возвращалась домой поздно, где-то в районе одиннадцати. От автобуса за мной увязался какой-то парень. Просто идет сзади и все. Я вошла в парадное — он за мной. Стою у лифта, он рядом. Входим в лифт, он спрашивает: «Вам какой этаж?» Я говорю: двенадцатый. Он нажимает четвертый, лифт останавливается, он вынимает из кармана нож и говорит мне «выходи». Я выхожу. Он говорит: раздевайся, а если будешь кричать, я тебя порежу. Я говорю: у меня верхняя пуговица пальто тяжело расстегивается, я сама не могу, придется вам. Он пробует ее расстегнуть левой рукой, потому что в правой у него нож. Но одной рукой ее расстегнуть невозможно, он говорит: расстегивай сама. Я говорю: я же вас предупредила, я сама не могу ее расстегнуть. Мы начинаем спорить, кто должен меня раздевать. Я говорю: я не против раздеться, но только с вашей помощью. Он говорит: раздевайся или я тебе сейчас лицо попишу! Я говорю: я же не сопротивляюсь, я только прошу вас расстегнуть мне пуговицу! Он говорит: да я ее сейчас вообще отрежу вместе с твоей головой! Тут из какой-то квартиры выходит дедушка с мусорным ведром. И мой насильник, как-то облегченно вздохнув, бежит вниз по лестнице.

— Lucky you!

— Что ты сказала?

— Я сказала, что тебе повезло. А мне — нет. Я не собиралась про это рассказывать, но ты меня завела. У меня было реальное изнасилование. Я просто села в машину. Знаете ресторан «Поплавок»? Я вышла из ресторана, голоснула и села в машину, не посмотрев, с кем сажусь. Говорю: мне на Юго-Запад. И тут же в машину ныряет какой-то дядька, на заднее сиденье, говорит: мне в ту же сторону. Мы поехали. И уже стали подъезжать к зоне отдыха, когда я говорю: нет, мне не сюда, мне направо. Тут меня сзади просто схватили за волосы и какой-то нож приставили к горлу. Как в кино. Машина спокойно свернула в лесок, мне сказали — выходи. Кричать, сопротивляться — глупо. Хотя я попыталась что-то сказать — мол, не хочу, не буду. И получила по морде. На этом все «не хочу, не буду» закончились. А там темно, жутко, грязно — в лесу и после дождя. Но самое ужасное даже не то, что это был в основном минет, а что от меня требовали анального секса. А я не имею такой практики, поэтому у них не получалось. И один из них разозлился и начал всовывать мне в задницу клочья травы, землю, какую-то гадость. Короче, фаршировать меня этой дрянью. Не знаю, может, они были наркоманами, может, просто психи ненормальные — они так психанули, что пытались на меня наехать машиной. И я в этих кустах как-то каскадерским способом кувыркалась, эта машина буквально по мне прокатила и уехала. А я осталась в лесу. Причем все разорвано, в грязи, губы расквашены, ноги в крови. Но самый большой страх был даже не тогда, когда машина на меня наезжала, а когда я по этому лесу назад шла. Вот это страх был. Мне за каждой кочкой мерещились ужасы, начиная от расчлененных трупов и кончая какими-то чудовищами. Мне казалось, что сейчас эти сволочи вернутся меня добивать. Это было самое страшное. Я шла, меня всю колотило. Ночь, темно, тут еще дождь пошел, плюс все болит, все противно. По какому-то наитию я из этого леса вышла. И потом у меня месяц была форменная мания преследования, мне казалось, что они меня в городе выследят и убьют. Тем более что я бегала по врачам — когда, извиняюсь, задница нашпигована землей и ветками, тут к врачу не сходить никак нельзя. И вообще многие из моих знакомых были изнасилованы. Просто не все любят об этом рассказывать. Но в основе каждого насилия лежит безумие нашего воспитания, отношения к женщине как к аппарату для эякуляции. Я даже среди интеллигентных людей это замечала, они и называют нас «телками». То есть животными. Понимаете, не он животное, которое, как кобель, пытается влезть на каждую суку. А — женщина! Если женщина где-то выпила и расслабленная возвращается домой, ее можно раздеть, изнасиловать, обобрать и выбросить из машины — это вообще ничего не стоит. А если ты, боясь этого, остаешься в гостях у мужчины — восемьдесят процентов, что хозяин к тебе полезет. «Я тебе что, повод давала для этого?» — «Но ты же осталась!» И не важно, хочу я или нет. Мужчину не интересует, что женщина чувствует, что она хочет, что она испытывает. Его это совершенно не волнует. Один мой приятель, очень с виду хороший, славный человек, встречался с моей подругой. Она-то это воспринимала как лирику. А он ее возил к своим приятелям на дачу поебаться. Он это другим словом и не называл. И я уже давно к мужчинам с опаской отношусь. Я встречаюсь с каким-то мужчиной и думаю: а вдруг он ко мне точно так же относится? Да, я ему не жена, но разве я телка? А его жена для всех остальных мужчин тоже телка? А больше всего в этой жизни достается тем женщинам, которые купились на наши лозунги о равноправии. Если она себя первой проявляет в своих чувствах, то про нее сразу говорят: сама на шею бросается. И таких просто смешивают с навозом! Хотя на самом деле что ж тут плохого-то? То, что она страстная женщина, что она пылко и ярко отдается — это редкое качество, это дар Божий! А ее за это размазывают. Не во Франции, конечно, а именно у нас, в России.