У меня, кажется, чуточку приподнялись брови, хотя внутри разыгралась настоящая огненная буря удивления и недоумения, приправленная редким для меня смущением. В этой женщине с открытым серьезным лицом и со светлыми густыми волосами, верхние пряди которых были заколоты на затылке, я не без удивления узнала Инессу Дейберт – известного журналиста, ту самую женщину, на которую я давным-давно хотела равняться и которая была для меня примером для подражания.

Я совершенно не ожидала, что встречу Инессу в средней школе № 8.

Мимолетом вежливо кивнув мне, журналистка стремительным шагом направилась к неплотно запертой двери, открыла ее и, услышав вопрос Лилии Аркадьевны, уверенным и очень знакомым мне по разным передачам голосом сказала:

– Я здесь. Доброго всем утра. Прошу прощения за опоздание.

На лице ее сына – а кем мог быть этот парнишка в форме ученика? – появилась ухмылка, впрочем, не злая. Вопрос Лилии Аркадьевны он тоже отлично слышал. Следом за матерью он вошел в кабинет, не потрудившись плотно захлопнуть дверь, что мне, конечно, было на руку. Ведь не каждый день можно встретиться с человеком, на которого хочешь быть похожим! До этого Инессу я видела только на двух официальных мероприятиях, на которых присутствовала как сотрудник газеты, но не общалась с ней.

– Здравствуйте, Инесса Викторовна, присаживайтесь, – тотчас откликнулся директор, судя по звукам, вставая и отодвигая стул для матери своего еще одного ученика.

Степень моего замешательства стала еще выше. И, кажется, не только моего. Истеричная блондинка, так переживающая за своего гиенохихикикающего Мишу, вопреки моим ожиданиям, не стала орать и вопить, а манерным, но доброжелательным голосом произнесла:

– О-о-о, какая встреча! Инесса, доброе утро, доброе утро! И вы тут. Ах-ха-ха, я и не ожидала встретиться с вами.

– Да? А я ожидала, – отозвалась Инесса. Голос у нее был довольно громкий, ровный, может быть, чуть-чуть жестковатый – такие бывают у людей, привыкших говорить в лицо все то, что думают, но очень хорошо поставленный – звуки журналистка произносила идеально.

– Ожидали?

– Ну конечно. Я знаю, с кем в классе учится мой ребенок, – отозвалась Инесса. – И с кем он подрался – тоже. Не совсем тактично прозвучит, но сегодня у меня очень много дел, в том числе прямой эфир, к которому мне нужно подготовиться. Поэтому я предлагаю в максимально короткие сроки решить проблему.

– А что ее решать? – защебетала голубкой Лилия Аркадьевна, заставив меня сморщить нос. – Вон тот молодчик затеял драку на пустом месте, избил моего сына, и вашего ребенка тоже в драку втянул. Безобразие! А мать его только покрывает! Господи, я уже чего только тут не натерпелась, Инессочка! Этот наглец мне прямо при директоре и матери хамит, грубит и моего Мишу обзывает! Я буду добиваться того, чтобы этот, с вашего позволения, ребенок, – почти выплюнула эти слова Лилия, – прекратил обучение в этой школе.

– Да что же вы его так, – почти со слезами в голосе спросила женщина в пуховике. – Просто подрались мальчишки.

– Это была не драка, а избиение моего ребенка, – отрезала Лилия.

– Да-да-да, – задумчиво, но с едва уловимым скепсисом произнесла Дейберт, – когда я зашла, вы говорили, что вашего сына избивали двое, и вторым избивающим был мой сын. Его вы тоже желаете убрать из школы?

– Вы неправильно поняли, – искусственно засмеялась Лилия Аркадьевна, и мне даже представилось, как она машет руками. – Конечно же, ваш сын, Инесса, совершенно ни при чем! Очень хороший мальчик, – проворковала она, явно обратившись к Ивану.

– Я участвовал в драке и дрался с вашим сыном, – тут же как назло сообщил он спокойным глубоким голосом, и мне опять показалось, что он совсем уже не школьник, а немного старше. – Если это можно назвать дракой, – добавил он.

– Иван, – укоряюще произнес директор.

– А мне Мишенька сказал, что его только вот этот негодяй избивал, – тут же возмутилась Лилия Аркадьевна.

– Никого не избивали, – отрезал Иван, который, видимо, был таким же прямым, как и его мать. Перечить ему шумная блондинка в шубе не стала, но я почти уверена, что одарила его злым взглядом. Зато слово взяла Инесса:

– Вы знаете, у меня и у моего сына есть договоренность – я доверяю ему, он доверяет мне. Поэтому в первую очередь я буду основываться на его словах. Иван, расскажи еще раз, что у вас произошло в пятницу в классе?

– В пятницу Миша оскорблял девушку Кости, и тот вступился за нее. Поскольку у Миши в руке оказался кастет, – имя одноклассника Иван произносил с легкими нотками презрения, – то я не смог стоять в стороне и Косте помог. Правда, – тот он вновь ухмыльнулся, – Миша в результате этого немного пострадал. Зато кастет я у него отобрал. Чтобы никто не пострадал. Могу вернуть. – Я услышала достаточно громкий звук – кажется, Иван положил злополучный кастет на стол директора.

Лилия Аркадьевна ахнула так сильно, что можно было подумать, перед ней с торжеством положили извивающуюся змею.

– Да не может быть! – заявила она.

– Полкласса свидетели, – отозвался беспечно Иван, которому все это, кажется, вообще было до лампочки.

– Вы не верите моему сыну? – поинтересовалась Инесса.

– Я… Но… Я не верю в происходящее! Как же так? Миша? Почему ты молчишь? Это твое?

Миша упрямо молчал.

– Кастет у ученика школы, – произнесла Инесса задумчиво. – Холодное оружие. Его ношение и использование запрещены. По-моему, это прописано в статье 20.8 Кодекса об административных правонарушениях. Я назвала нужную статью? Иногда забываю некоторые цифры, хотя совсем недавно я со своим коллегой разговаривала о незаконном ношении оружия среди школьников – он как раз готовит репортаж о том, какой беспредел творится в некоторых учебных заведениях.

Кажется, она ничего особенного не сказала, но, как по мне, так ее маленький монолог был очень и очень затаенной угрозой для Лилии Аркадьевны и, может быть, директора. Блондинка что-то запричитала, обращаясь к своем сыну.

– Я конфискую кастет, – торопливо вмешался директор, – и поскольку ребята не очень пострадали – все-таки мы должны учитывать их возраст и понимать юношеский максимализм и буйство гармонов – думаю, что ограничимся мы тем, чтобы Иван, Миша и Костя извинились друг перед другом. И, конечно же, все трое получат наказание, которое будут отрабатывать после уроков.

– После уроков? Вы действуете в рамках западного обучающего процесса? – удивленно спросила журналист.

– Да-да, Инесса Викторовна, у нас образовательная программа модернизированная и включает все самое лучше, – отозвался устало директор.

– Только, пожалуйста, при всем при этом не забывайте, что «это все самое лучшее» не должно влиять на то, как дети в конце года сдадут единый государственный экзамен.

– Да-да, – встряла Лилия Аркадьевна. Третья женщина, мама Кости молчала. Что ж, благоразумно.