У окна я посмотрел вниз на вполне знакомую панораму улицы: мобильные пешеходные ленты, аэромобили, летящие вдоль разграничительных линий, посадочные площадки, люди, одетые точно так же, как одеваются реагенты в моем мире. Но с какой стати что-то должно отличаться? Мой виртуальный город представляет собой четкий аналог этого города, чтобы служить выполнению своих функций, не правда ли?

При более внимательном наблюдении я заметил, что ощутимая разница все-таки есть. То тут, то там шагали люди, которые совершенно спокойно курили сигареты. Здесь, наверху, не принимали тридцать третью поправку. И стало ясно, что одной из функций моего искусственного мира является проверка выполнимости запрета на курение табака.

Я резко повернулся к Джинкс:

— Но сможем ли мы здесь выжить?

Она засмеялась:

— А почему бы и нет? Ты — Дуглас Холл. Он собирался взять двухмесячный отпуск. Учитывая то, что симулятор стоит, я тоже смогу отдохнуть. Просто мы с тобой будем отдыхать вместе. — Она с энтузиазмом продолжала: — Я ознакомлю тебя со всем, что нужно: с фотографиями персонала, с различными фактами и данными о нашем мире, с прошлым каждого из нас и с нашими манерами общения, с нашей историей, политикой, обычаями. Всего через несколько недель ты в совершенстве выучишь роль Холла.

Так оно и будет! Теперь я знал это точно.

— Ну а как насчет… того мира — внизу?

Джинкс улыбнулась:

— Мы можем подлатать его так, что он станет как новенький. Ты же знаешь, какие нужно провести реформы и модификации. Перед тем как я приостановила работу системы, я заставила Хита активизировать защитный экран вокруг «Реэкшенс». Когда ты снова включишь симулятор, там как раз наступит такой момент.

Внезапно почувствовав воодушевление, я сказал:

— А до того, как люди прорвутся через границу, определяемую силовым экраном, их рассеет страшная буря. И вот тогда я смогу составить подробный план нововведений и переориентирования, которые следует внедрить.

Джинкс подвела меня к столу:

— Мы можем начать прямо сейчас. Составим список инструкций, чтобы их выполнил наш персонал. Они смогут позаботиться о предварительной работе, пока нас не будет.

Я опустился в кресло Холла, только теперь начиная осознавать, что я на самом деле вознесся из мира иллюзий в мир реальности. Эта перемена совершенно потрясала все мои представления, но скоро я привык к ситуации. И вскоре моя жизнь пойдет так, будто я всегда существовал в этом, материальном мире.

Джинкс быстро поцеловала меня в щеку, едва прикоснувшись губами.

— Дуг, тебе здесь, у нас, понравится, хоть у нас не все так затейливо и красочно, как у вас. Понимаешь, судя по тому, как Холл составил программы для своего симулятора, он был завзятым романтиком. Думаю, изрядно пофантазировал, чтобы придумать такие названия для деталей реквизита, как «Средиземное море», «Ривьера», «Тихий океан», «Гималаи».

Джинкс пожала плечами, словно извиняясь за сравнительную блеклость ее мира абсолютной реальности по сравнению с моим прошлым миром.

— А еще тебе предстоит обнаружить, что наша Луна вчетверо меньше твоей. Но я думаю, ты привыкнешь ко всем этим различиям.

Я обнял Джинкс за талию и привлек к себе. Я тоже не сомневался, что привыкну.

Первым кинематографистом, который обратил внимание на роман Даниэля Галуйе «Симулякр-3» («Simulacron-3»), был великий немецкий режиссер Райнер Вернер Фассбиндер. В 1973 году он поставил по мотивам книги двухсерийный фильм для телевидения под названием «Мир на проводе». «Это очень красивая история, — говорил режиссер. — Она изображает некий мир, где с помощью компьютера можно создавать проекции людей. Отсюда, естественно, возникают сомнения: а не являешься ли ты сам всего лишь проекцией — так как в этих мысленных моделях проекции весьма похожи на реальность. Может быть, некий иной, более крупный мир создает нас как мысленные модели?» Снимал фильм великий оператор Михаэль Баллхауз, работавший с Фассбиндером над 15-ю картинами, среди которых были «Лили Марлен» и «Замужество Марии Браун». Баллхаузу очень понравилась книга Галуйе; он приобрел права на экранизацию и несколько лет думал поставить по ней фильм самостоятельно. В 1982 году он переехал в Америку и стал работать с американскими режиссерами, однако «Симулякр-3» оставался в его планах.

Часто приходится слышать об итальянской, британской, австралийской, еврейской и даже русской диаспоре в Голливуде. Однако свой вклад в развитие важнейшего из искусств внесли там еще и немцы. Как-то Баллхауз повстречался с одним из самых успешных бывших соотечественников в Голливуде, Роландом Эммсрихом. Эммсрих был режиссером «Универсального солдата» с Жан-Клодом Ван Даммом в главной роли, а позже вместе со своим постоянным соратником Дином Девлином превратился в основного американского специалиста по вопросам патриотизма. На его счету — кассовая сенсация 1996 года «День независимости», герои которой защищали Землю от инопланетян и на этом заработали для своих создателей более 300 млн. долларов в прокате, спасение человечества от «Годзиллы» в 1998 году и апофеоз любви к родине — «Патриот» с Мэлом Гибсоном. Кроме того, Эммерих был создателем кинокомпании «Centropolis Entertainment», сопредседателями которой стали его сестра Уте и Дин Девлин.

Баллхауз поделился своим давним замыслом с Эммсрихом. Последнему история очень понравилась, кроме того, продюсерское чутье подсказывало, что виртуальная реальность входит в моду. Фильм по мотивам «Симулякра-3» решили делать на «Centropolis Entertainment», a Баллхауз стал исполнительным продюсером. Часть денег на постановку дали в Германии, что для Голливуда большая редкость.

Ставить фильм был приглашен Йозеф Руснак, незадолго до этого работавший помощником режиссера на съемках «Годзиллы». Он считался одним из наиболее многообещающих молодых кинематографистов Германии после того, как его дебют, «Холодная лихорадка», получил главную награду страны за режиссуру. Руснаку было тогда всего 25. Он снял еще несколько успешных фильмов в Европе, много работал для телевидения, а в середине 90-х перебрался в Лос-Анджелес. Критики ценят его умение проникать в психологию персонажей и виртуозность в обращении с разными жанрами. Роман Галуйе ему очень понравился своим философским подтекстом, и он взялся за написание сценария вместе с Равелем Сентено-Родригесом.

Съемки начались в Лос-Анджелесе в феврале 1998 года. До этого много времени ушло на подбор актеров. Каждый из них должен был играть двух разных персонажей, и кандидатам предстояло доказать, что они на это способны. Первым в команде появился Крейг Бирко. Сын владельцев полусамодеятельного нью-йоркского театрика, он впервые вышел на сцену в восемь лет. Его первой заметной ролью в кино стал злобный преследователь Джины Дэвис в фильме «Долгий поцелуй на ночь»; когда режиссер Ренни Харлин пригласил его сниматься, Крейг скромно умолчал о том, что страдает боязнью высоты, но тем не менее сам мужественно делал все трюки. Из последующих работ актера самой заметной стала картина «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Терри Гиллиама. В театре и на телеэкране Крейг более удачлив, чем в кино: в ноябре 2000 года он получил от журнала «People» лестное звание «Самая сексуальная звезда Бродвея», номинировался на премию «Тони» за роль в спектакле «Музыкальный человек», а также сыграл возлюбленного одной из героинь в популярном американском сериале «Секс и город». За экраном же Бирко два года встречался с Шарлиз Терон и стал утешителем Мэг Райан после ее разрыва с Расселом Кроу.