Го-о-осподи, кошмар какой!

Я, конечно, слышала, что все музыканты ненормальные, а про шута так вообще прямым текстом говорили, будто он псих даже по местным меркам. Но это же жуть! Но это еще и весело! Очень весело!

Потом синий взгляд светловолосого весельчака стал чуть более осознанным, сфокусировался на мне, шут протяжно присвистнул, дернул стоящего рядом с ним «йети» за пушистое ухо, наклонился и громким шепотом поведал:

— Шан, это же его риале!

Шан округлил черные глаза и протянул:

— Мра-а-а-к! — Потом посмотрел на шута: — Так это что…

— Это все, — скорбно поведал Лель. — Ты ведь знаешь… Баба в доме — прощай, вольная жизнь!

— Так это разве первая ба… — возмущенно начал пушистый, но блондин зажал ему пасть и страшным шепотом заговорил:

— Это же постоянная! Нельзя рассказывать!

— Вы совсем офонарели? — холодно спросил кикимор, потом вздохнул, повернулся ко мне и более мягко проговорил: — Юля, я бы просил тебя минут десять погулять, к себе сходить, переодеться или еще что… Мне нужно привести этот сумасшедший дом в приемлемый вид. А потом возвращайся, придется знакомить… — Он поморщился: — Мне не хотелось, чтобы ты увидела мой ближний круг в таком… состоянии!

М-да… Я оглядела народ и поняла — ближний круг в состоянии нестояния!

Но послушно вышла, краем уха уловив фразу Леля:

— Но, Кик, там же…

— Молчать! — последовал рык Ла-Шавоира, перекрывший поток теоретически ценной информации.

— Так он же в полном неаде… — снова попытался вмешаться шут, но его не слушали.

На этом дверь за мной закрылась, а так как подслушивать было неэтично, я начала спускаться вниз, непонятно почему сдавленно подхихикивая. Хотя почему непонятно? Судя по поведению «цветочков», дымок был не только от табака. То есть могла и надышаться!

Когда я вышла из дома, вскинула голову к окнам второго этажа, откуда доносился злой, отрывистый голос риалана, но разобрать слова с такого расстояния не получалось.

Огляделась, раздумывая, чем заняться. В Нефритовый идти не хотелось, а я сейчас вряд ли смогу спокойно сидеть на месте! После секундного раздумья направилась по дорожке в глубь освещенного небольшими разноцветными фонариками сада.

Полюбоваться красотами и оценить прелесть момента я толком не успела, так как через два поворота тропинки увидела развалившегося на лавочке знакомого типа, который не так давно резво выпрыгнул из окна второго этажа. Гулять. Потому что там было накурено. Сейчас же загадочный индивид в красном плаще, казавшемся кровавым в свете луны и неяркого фонарика, валялся на скамейке, надвинув на глаза шляпу, и курил. С затяжкой и с удовольствием.

Услышав звук моих шагов, он повернулся, щелчком пальцев сдвинул поле шляпы выше, достал сигару изо рта и довольно протянул:

— О-о-опаньки! Какие люди! — И многозначительно ухмыльнулся: — А мне как раз скучно… И одиноко.

— Поговорить не с кем? — робко предположила я, делая аккуратный шаг назад.

— И это тоже! — Ни капли не заботясь о чужой собственности и окружающей среде, мужчина затушил сигару о лавку и выкинул окурок в кусты, отчего я недовольно поморщилась и осуждающе посмотрела на него. А потом… потом случилось странное!

Я подобрала юбки и полезла в траву за ясно видимым окурком, брезгливо подняла и показательно выкинула в урну, с вызовом глядя на развалившегося на скамейке странного типа. Тип внимательно меня оглядывал, словно оценивая и делая выводы. Потом медленно кивнул:

— Да, именно собеседник. — Он резко сел, подвинулся, скинул шляпу на сиденье рядом, пригладил черные пряди и кивнул на место рядом с собой: — Садись!

— У меня несколько иные планы. — Я передернула плечами и постаралась сгладить резкость фразы. — Прошу прощения, но вынуждена вас оставить.

— Какая невоспитанная молодежь, — сокрушенно покачал головой этот своеобразный мужик, а потом сверкнул глазами и ка-а-ак рявкнул: — Сидеть!

На скамейку меня почти снесло неведомой силой. Впрочем, усадило довольно аккуратно.

— Ой, — пискнула я испуганным зайцем.

— Ай, — предвкушающе протянул красный «волк», многозначительно улыбаясь, потом подался вперед с резким «Ам!».

Я взвизгнула и отшатнулась, вызвав у брюнета смех.

А вот не про этого ли типа пытался предупредить Лель?

— Итак! — Он достал из-за пазухи портсигар, открыл, критически оглядел два ровных ряда из сигар и сигарет и вытащил последнюю. Сунул в рот и поджег огоньком, появившимся на кончиках пальцев от щелчка. Затянулся и скосил на меня сверкнувшие алым глаза: — Психейлог?

Я как завороженная смотрела на него, отмечая чуждый, хищный блеск красных глаз, слишком резкие черты лица, сероватую кожу, и понимала, что попала.

— П-п-психейлог, — немного нервно кивнула, думая, как бы отсюда свалить.

Потянулась к кольцу, но он усмехнулся, укоризненно цокнул языком и погрозил пальцем:

— Низзя!

Разумеется, мне оставалось только подчиниться, но на всякий случай предупредила:

— Я риале Феликса.

— Знаю. — Мужчина оглядывал меня с каким-то нездоровым любопытством. — А также наш новый придворный психейлог. Все верно?

— Да.

— Отли-и-ично! — довольно улыбнулся он и представился: — А я твой первый пациент!

И почему я не сомневалась в том, что это так?

— Очень приятно! — как можно более искренне отозвалась я и попыталась настроиться на рабочий лад. Может, не так страшно будет. — На что жалуемся?

— А на все! — развел руками мужик. — В личной жизни бардак… — И почему мне это не странно? — Работа отвратительная, только увлечения и спасают. Что мне делать?

Такое странное чувство, что надо мной тонко издеваются…

— Реально ли сменить сферу деятельности?

— Не-а, — покачал головой красноглазый и со смешком закончил: — У меня, можно сказать, контракт.

— А кем вы работаете? — простодушно осведомилась, не ожидая ничего особо шокирующего.

— Смертью, — спокойно признался мужчина и выжидающе посмотрел на меня.

Что сказать? Челюсть упала, чувство самосохранения заорало тревогу.

Сумасшедший тип рассмеялся, запрокинув голову, рассыпая неровные пряди волос по ткани плаща. Отсмеявшись, он вскочил, слегка поклонился, щелкнул каблуками высоких и, наверное, в виде исключения черных сапог и проговорил:

— Позвольте представиться. Мастер Смерти. Один из атрибутов власти сектора Малахит.

Ой, мама…

Он проворно шагнул ближе, подцепил мою безвольную руку и коснулся поцелуем костяшек.