— А что делать? В замке немало людей, которые верят в их богов…

Джорди окинул Карла холодным взглядом:

— Мы тут торговали и раньше, но нас никто не трогал.

— Ну, значит, сейчас чего-нибудь попросят, — сказал Карл. — Вы не теряйте времени. Если опоздаете, церемония начнется без вас.

— Что еще за церемония? — спросил Джорди, но Карл только развернул лошадь и дал ей шпоры.

Джорди незаметно придержал Юэна за руку. Пропустив остальных вперед, он подошел ближе и прошептал ему на ухо:

— Я пойду, затаюсь в развалинах. Это я хорошо умею.

Юэн кивнул.

— Не бойся: в нужный момент я буду готов, — сказал цыган и, помолчав, добавил: — Он врет. Есть еще один выход. Надо бежать к реке и молиться, чтобы тебе повезло.

Он подмигнул Юэну и вскоре, когда отряд проходил мимо трех башен жилых домов, одна из которых осела, опершись на соседнюю, незаметно растворился среди теней и снега. Юэн же проверил оружие и расстегнул ремешки на ножнах.

Их путь лежал мимо перекрестка с круговым движением, и дальше — в самый центр города, где многие дома прекрасно сохранились, хотя и были запачканы сажей. Теперь вдоль дороги, с двух сторон, стояли железные бочки, в которых горел огонь; откуда-то впереди доносились песнопения.

На следующем перекрестке дорога расходилась в четыре стороны, но слева, за углом, мерцали отблески огня, и отряд повернул туда. Их ждало странное и дикое зрелище: на площади перед большим домом пылал огонь в открытом каменном очаге. Перед очагом стояли четыре металлических дерева, а под каждым из них — по каменному алтарю, и на каждом алтаре лежала на спине обнаженная женщина.

Юэн сразу заметил Кейтлин, дрожащую от холода, и Цуру, лежащую на соседнем алтаре без сознания. Кейтлин тоже его увидела и задергалась, но веревки держали крепко, а тугой кляп душил в горле крики о помощи. Юэн бросился было к подруге, но чья-то рука крепко схватила его за плечо и удержала на месте.

— Не дури, парень. Подожди немного. Поспешишь — все испортишь.

Отряд медленно двинулся по дороге на площадь. Юэн разглядел, что женщины привязаны так, чтобы ноги были широко раздвинуты, а руки стянуты внизу, под каменной плитой. Это зрелище пробудило в нем какие-то первобытные чувства, и ему стало стыдно перед Кейтлин, которую он так заботливо защищал, и перед своим родным Метро, где люди жили трудно и бедно, но тратили последние силы на то, чтобы уважать человеческое достоинство друг друга.

Пока они шли к алтарям, из дверей дома напротив вышла на широкую лестницу процессия в коричневых робах, с женщиной во главе. В тот же момент изо всех домов вокруг площади высыпали люди. Юэн и его небольшой отряд оказались в плотном кольце, и теперь уже не они шли, а их вели и подталкивали к площади.

Высокая фигура в коричневой мантии первой дошла до подножия одного из алтарей и величественным жестом приказала отряду Юэна остановиться. Женщина осталась стоять на лестнице. Остальные друиды — двадцать человек в надвинутых на лица капюшонах — обошли ее, спустились на площадь и встали, по пятеро у каждого алтаря. Женщина заговорила, четким и звонким голосом:

— Люди Британии, фолче![5]

И все люди, собравшиеся на площади, эхом повторили: «Фолче!»

— Мать Земля истекает кровью! Жизнь выходит из ран, пробитых войной! — продолжила она, и люди снова ответили эхом:

— Войной!

— Пробитых жестокостью!

— Жестокостью!

— Пробитых ненавистью!

— Ненавистью!

Женщина замолчала, и Юэн заметил, как толпа в нетерпении подалась вперед.

— Мы должны вернуть жизнь земле, жизнь — в лоно жизни!

— Жизнь — в лоно жизни! — ответило эхо.

— И земля благословит людей!

— Благословит людей!

— Так принесем же наш дар: жизнь в лоно жизни!

Старшие жрецы у каждого алтаря монотонно отозвались по очереди:

— Да будет жизнь на востоке.

— Да будет жизнь на западе.

— Да будет жизнь на юге.

— Да будет жизнь на севере.

Наступила тишина, и в этой тишине разнесся голос женщины, стоявшей на лестнице:

— Да будет жизнь на земле! Пусть жизнь, вернувшись в лоно жизни, снимет заклятье зимы!

При этих словах каждый из четырех мужчин, произнесших слова ритуала, приподнял края мантии — и Юэн вдруг понял, что они собираются сделать. Не задумываясь, он сорвал с плеча автомат, готовый сейчас же вступить в неравный бой, и тут человек из замка, который остановил его в первый раз, вышел вперед и громко произнес:

— Мы явились по праву мужа, брата, отца и друга.

Четыре жреца отработанными движениями опустили свои мантии и отошли на несколько шагов от беззащитно лежащих пленниц. В душе Юэна по-прежнему было ледяное и решительное спокойствие, но он решил подождать с расправой и посмотреть, что будет дальше.

Женщина на лестнице повернулась к тому, кто нарушил обряд, заметила автомат в руках Юэна, но не проявила ни тени беспокойства.

— Просители, вы готовы совершить дар мирской вместо дара жизни в лоно жизни? — торжественно спросила она. — Что вы можете предложить взамен великого дара Матери Земле?

— Это же вымогательство! — возмущенно прошептал Юэн.

— Ну да, — прошептал ему в ответ мужчина из замка.

— Сволочи!

— Ну да, — повторил мужчина и громко обратился к женщине: — Какой дар вы от нас примете?

Женщина сделала вид, будто погрузилась в раздумья, затем жестом подозвала к себе старших жрецов, и все пятеро притворились, что решают этот трудный вопрос сообща. Потом жрецы вернулись к своим жертвам, и первым заговорил тот, что стоял рядом с Цурой.

— Мы примем в дар спирт, чтобы промывать наши раны, — нараспев произнес он и замолчал, выжидающе глядя на группу цыган.

Один из них выступил вперед и сказал:

— Ладно, дадим.

Жрец махнул рукой, разрешая цыганам забрать Цуру, которая уже начала синеть. Пока ее развязывали, кутали в плащ и уводили от алтаря, у людей из замка потребовали в обмен на двух пленниц угольные фильтры для воды и несколько живых куриц, на что те, скрепя сердце, согласились и тут же были подпущены к алтарям.

Наблюдая за тем, как отпускают пленниц, толпа недовольно роптала. Кое-кто из зрителей в сердцах разворачивался и направлялся домой, на развалины, где было хоть немного теплее, чем на площади. Последней оставалась Кейтлин, которую трясло крупной дрожью на холодном камне, и Юэна охватило отчаяние: ему нечего было предложить этим фанатикам. По-прежнему держа автомат, он шагнул вперед и обратился к друиду, стоящему у алтаря: