Под веселый треск костра табор внезапно зажил собственной жизнью, словно и не было жуткого и опасного мира за его стенами. Джорди, шагая по крышам, установил по периметру прожекторы, освещавшие подходы к лагерю; еще два луча света были направлены внутрь. Из громкоговорителя на одном из вардо заиграла симфоническая музыка, разливаясь эхом по снежным просторам, до самого замка.

Обитатели замка, до сих пор стоявшие на стене и наблюдавшие за табором, вдруг хлынули из ворот, и каждый нес что-то в руках: живую курицу, ржавую лопату, набор ножей, аккумулятор, яйца, свежие веточки мяты, саженцы — все, что было более-менее ценного. Когда первая волна достигла лагеря, Юэн и Кейтлин переглянулись и залезли на крышу фургона Цуры, чтобы не потеряться в толкотне.

Процесс наладился бойко; цену своим товарам бродяги определяли на ходу, глядя на возможности покупателей. Торговались яростно, но честно: у цыган встречались редкие и ценные предметы, и они меняли их на то, чего не могли добыть сами: дюжина яиц за быструю зарядку для аккумулятора; две дюжины — за новый аккумулятор, проверенный на глазах у покупателя. Книга уходила за две большие свеклы, которые цыгане для верности обводили дозиметром.

День клонился к закату, первые покупатели — в основном, довольные — вернулись из лагеря в замок; поток запоздавших все еще тянулся, но редел на глазах. Прожекторы горели, пока последний клиент не добрался в целости и сохранности до замка, и только тогда цыгане стали паковаться.

Вечером, когда столы были убраны, все обитатели табора ужинали вместе, сидя вокруг большого костра. Дети танцевали, и все хотели узнать побольше о Кейтлин и Юэне. Ели дружно и плотно, а спали крепко, и видели хорошие сны. Ложась в кровать, Цура слышала, как Кейтлин спросила засыпающего спутника:

— Юэн, ты ведь меня никогда не бросишь?

Тот, осоловевший от впечатлений, еды и тепла фургона, сказал, не вдумываясь:

— Никогда…

Он уже спал, когда Кейтлин ответила сама себе, не зная, что старуха слышит:

— Тогда и я тебя никогда не брошу…

* * *

К рассвету облака рассеялись, и под ярким солнечным светом снег казался ослепительно чистым одеялом, покрывающим землю. Юэн и Кейтлин выбрались из вардо в темных очках и подошли к Цуре и Джорди, которые степенно беседовали с двумя вчерашними всадниками. Сначала разговор шел о том, что нужно жителям замка и что из этого цыгане могут привезти в следующий раз. Потом Цура представила своих гостей:

— Это странники, которым временно с нами по пути. Юэн, Кейтлин: это Сэм, а это Карл.

Двое из замка почтительно поклонились Кейтлин и пожали руку Юэну. Карл, прекрасно подходивший под свое имя, был совсем маленького роста, почти карлик, но, казалось, смотрел на всех сверху вниз.

— Цура говорит, вы ищете Сару? — спросил он необычно низким голосом для такого крохотного человека.

Юэн кивнул:

— Нас направил сюда имам из Йорка.

— Имам? — удивился Карл.

— Да, имам Хусейн.

— Хусейн? Это такой, чуть повыше меня?

— Пакистанец? — вмешался Сэм.

— Да, он самый, — подтвердил Юэн.

— Не знал, что его зовут Имам, — покивав, сказал Сэм.

Карл только закатил глаза и повернулся к Юэну и Кейтлин.

— Сары сейчас нет в замке. Она в Донкастере, у друидов.

— У вас тут что, друиды? — спросил Юэн, улыбаясь шутке.

Карл и Сэм смотрели на него без тени улыбки.

— Они серьезно в это верят, Юэн, — сказал Карл.

— С ними лучше не связываться, — добавил Сэм.

— Почему?

Мужчины замялись и осмотрелись, нет ли поблизости лишних ушей. Но Цура, видя их неловкое положение, ответила первой:

— Они возродили древнее поверье. Но вот беда: поверье такое древнее, что в точности о нем никто ничего не знает.

Юэн не понял, что она имеет в виду.

— Настоящие друиды жили тысячи лет назад. От их народа, кельтов, не осталось никаких летописей… Ничего письменного. А мода на друидов осталась.

— То есть, теперь они выдумывают, что хотят? — спросила Кейтлин.

— Не совсем. До войны были люди, называвшие себя друидами. Их верование было основано на древнеримских текстах, которые каждый мог трактовать по-своему.

— Ну, а я что говорила? — самодовольно сказала девушка. — Выдумывают, что хотят.

— Выходит, что так, — с улыбкой согласилась Цура.

— Но если много людей верят во что-то, это же правда? Для них? — вступил в дискуссию Джорди.

— Нет, это называется согласованная реальность. Или массовая галлюцинация, — сказала старуха. — Это значит, что все эти люди — доверчивые дураки.

— Вот вам и вся религия, — сказал Сэм и сплюнул на землю, но тут же, спохватившись, виновато поглядел вокруг.

— Тогда зачем их бояться? — спросил Юэн. — За что вы их так не любите?

— Они верят в то, что могут исцелить землю и облегчить страдания ее обитателей, — басом произнес Карл.

— Вот как? Они что, ученые?

— Вот уж нет, — мрачно сказала Цура.

— Тогда я не понимаю. Как они собираются исцелить и облегчить?

— Магией, — загадочно сказал Сэм.

— Ну ты как ляпнешь… — снова закатил глаза Карл.

— Тогда чем? — спросила Кейтлин.

— У друидов была странная вера, — сказала Цура. — Например, лучшим подарком богам они считали человеческую жизнь.

— Что-то мне подсказывает, что они не делали им деток, — отозвался Юэн.

Цура покачала головой.

— Они приносят людей в жертву?

Все четверо кивнули. Кейтлин придвинулась ближе к Юэну, и он приобнял ее.

— И никто ничего не делает? — возмутилась девушка.

— Вера — сильное оружие, как и страх, — ответил Карл. — Друиды используют и то, и другое.

— А почему Сара с ними? Она что, разделяет их веру? — спросил Юэн.

Мужчины засмеялись.

— Нет. Она их забалтывает. Следит, чтобы сидели в своем болоте и не тянулись к нам на огонек.

— Как ей это удается?

— Сара продает им омелу, — сказал Сэм. — Она очень важна для каких-то друидских обрядов, а у них почему-то не растет.

— И скоро Сара вернется? — спросила Цура.

— Дня через два-три, — ответил Карл. — Можете подождать, если хотите.

— Думаю, так мы и поступим, — сказала старуха Юэну. — Мы подождем вместе с вами.

— Или, если хотите, можете остаться в замке, — предложил Карл.