— Я думаю, что он имел в виду именно то, что сказал, — ответил старшина. — Я так соображаю, что скоро некоторым придется собирать манатки. И некогда им будет азбуку учить, и некому их тетрадки проверять. Так-то вот, идите, сержант.

Тристрам, с видом не слишком бравым, потопал в канцелярию роты «Б», гремя ботинками по металлической палубе и высекая каблуками искры. Остров Аннекс Б6 был рукотворным сооружением ограниченных размеров, поставленным на якоря в восточной Атлантике. Первоначально остров предназначался для размещения на нем избыточного населения. Теперь здесь компактно разместилась армейская бригада. Окружающая остров природа состояла из холодного зимнего неба и плещущегося, со всех сторон отгороженного леерами, серого соленого моря. Это безразмерное, состоявшее всего из двух реальностей окружение заставляло человека обращаться внутрь замкнутого леерами пространства, к пустой дисциплине, к напоминавшей детскую игру боевой подготовке, к душной казарме и ротной канцелярии.

Тристрам ступил на территорию роты «Б», доложил о прибытии старшине — глуповатому гиганту нордического типа со слабовольным ртом — и был удостоен чести предстать перед ротным командиром капитаном Беренсом, белокожим толстяком с иссиня-черными волосами и такими же усами: — Ваше прибытие доведет численность роты почти до полного состава. Так что идите и быстрее представьтесь мистеру Доллимору — это ваш командир взвода.

Тристрам отдал честь и, чуть не упав, выполняя поворот кругом, вышел из канцелярии. Он разыскал лейтенанта Доллимора, милого молодого человека в идиотских очках и розоватых прыщах, который проводил занятия со своим взводом, рассказывая об устройстве винтовки. Тристрам знал, что в древние времена доатомных войн существовало такое оружие. Организация, номенклатура, образ действий, вооружение этой новой Британской Армии — все, похоже, пришло из старых книг, старых фильмов. И винтовки, конечно.

— Курок, — показывал мистер Доллимор, — нет, простите, это боек. Затвор, ударник… А как это называется, капрал?

— Боевая пружина, сэр, — быстро ответил, взглянув на деталь, стоявший по стойке «смирно» приземистый капрал с двумя нашивками, всегда готовый прийти на помощь.

— Сержант Фокс прибыл для прохождения службы, сэр! Мистер Доллимор с кротким интересом полюбовался характерной манерой Тристрама отдавать честь и, спохватившись, ответил на приветствие не менее причудливым вариантом собственного изобретения — приставил к бровям растопыренную пятерню с мелко дрожавшими пальцами.

— Хорошо, очень хорошо, — проговорил он. Выражение вялого облегчения осветило его лицо. — Названия составных частей. Можете продолжать занятия.

Тристрам в замешательстве смотрел на взвод. Тридцать человек сидели в спальном помещении, скаля зубы и тараща на него глаза. Со многими из них Тристрам был знаком: они ходили к нему на занятия по начальной образовательной подготовке. Многие из солдат до сих пор не знали даже букв алфавита. Весь рядовой и унтер-офицерский состав бригады «Восточная Атлантика» состоял из завербованных силой головорезов, бродяг, сексуальных извращенцев, заговаривающихся и слабоумных. Тем не менее на уровне знания названий частей винтовки Тристрам почти не отличался от них.

— Слушаюсь, сэр! — ответил Тристрам и, в свою очередь, сделал хитрый ход. — Капрал!

— Я!

— Можете продолжать занятия.

Тристрам скреб пол подошвами, стараясь попасть в ногу с мистером Доллимором, который шагал в направлении офицерской столовой.

— Чем вы сейчас занимаетесь с ними, сэр?

— Чем занимаемся? Ну, с ними не очень-то позанимаешься, так ведь?

Открыв рот, мистер Доллимор с подозрением посмотрел на Тристрама.

— Я хочу сказать, что все, чему они должны научиться, это стрелять из своих винтовок, не так ли? Да! И конечно же, быть чистыми — в меру своих способностей.

— Что же это творится, сэр? — несколько недипломатично спросил Тристрам.

— Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что творится? Что творится, то и творится, — вот и все, что я могу сказать.

Гремя ботинками по металлу и высекая искры, они маршировали по открытой зимним ветрам Атлантики голой палубе рукотворного острова.

— Я имел в виду, что, может быть, вы что-нибудь слышали о нашем участии в боевых действиях? — спросил Тристрам уже более спокойно.

— В боевых действиях? Против кого? — Мистер Доллимор даже остановился, чтобы лучше рассмотреть Тристрама.

— Против врага — О! Понимаю.

Мистер Доллимор произнес это с такой интонацией, словно существовали какие-то другие формирования, кроме вражеских, против которых ведутся боевые действия. У Тристрама зашевелилось в голове подозрение, что мистер Доллимор… не более чем пушечное мясо Но если он — пушечное мясо, то что же говорить о его взводном сержанте?

Вдруг — был ровно полдень — из громкоговорителей послышался треск и шипение записи, и электронный горн пропел свои синтезированные сигналы. Мистер Доллимор продолжал разговор: — Я как-то об этом не задумывался. Я полагал, что то, чем мы здесь занимаемся, и есть нечто вроде боевых

действий. Честно. Я думал, что мы здесь выполняем какую-то оборонительную задачу.

— Давайте пойдем взглянем на приказы по батальону, — предложил Тристрам. Писарь из канцелярии как раз прикалывал приказы, полоскавшиеся на ветру Атлантики, словно белые флаги капитуляции, в то время как Тристрам и Доллимор приближались к сборным баракам штаба батальона, из окон которого доносилось позвякивание звоночков пишущих машинок. Быстро читая приказы — быстрее своего командира, — Тристрам мрачно покачивал головой.

— Вот оно, — пробормотал он.

Доллимор читал, открыв рот и приговаривая: «Ага, ага, понятно. А это что за слово? Ага, понятно».

Вся их жизнь была на этом листе бумаги, холодном и хрустящем, как лист салата, хотя и гораздо менее съедобном. Это был приказ на перевозку: команде из шестисот солдат и офицеров — по две сотни от каждого батальона — предписывалось построиться в шесть тридцать утра на следующий день для погрузки на суда.

— Есть! Есть! — с энтузиазмом завопил мистер Доллимор.

— Мы в списке, смотрите!

Он с восторгом тыкал пальцем в приказ, словно увидел там собственное имя.

— Вот: «… рота „Б“ второго батальона».

Вдруг, к изумлению Тристрама, Доллимор неумело принял положение «смирно» и с пафосом проговорил: — Возблагодарим же Господа, который приобщил нас к своей благодати!

— Простите, не понял? — ошарашенно проговорил Тристрам.

— «Лишь это вспомните, узнав, что я убит…», — декламировал мистер Доллимор. Из него перли начальные строчки стихотворений, словно любимым чтением в школе у него был алфавитный указатель обязательной литературы. — «Ты грабил, говорил он, — завывал он, — ты убивал и так конец приблизил».

— Очень похоже, что так оно и будет, — пробормотал Тристрам, у которого голова шла кругом. — Очень похоже, что именно так оно и будет.