Ребенок в кроватке встал, стал проситься на руки. Инга взяла его, переодела, вернула в загон.

— Не буду говорить как, но у меня с Лебедевой был откровенный разговор. Она мне прямо сказала, мол, добьюсь, чтобы Вьюгин от жены ушел и на мне женился. У них, мол, все равно детей нет, так что терять ему нечего. Ты не знаешь, Ленка не была беременной?

— Была, — безразличным тоном ответил я.

— Тогда все понятно. Она стала настаивать, чтобы он немедленно уходил от жены, стала шантажировать его будущим ребенком, слово за слово, рассорились — и он застрелил ее.

— Не получается. Лебедеву застрелили из пистолета «ТТ». У Вьюгина служебный пистолет — «ПМ». Он что, по-твоему, имел обычай с двумя пистолетами по городу разгуливать? Если ее застрелил Сергей Сергеевич, то он уже шел к ней с целью совершить убийство. Ссора тут явно ни при чем.

— Я не знаю, что там у них получилось, только убил ее он. А когда понял, что на его след вышли, сам застрелился. Ленка, сволочь, во всем виновата. Мало ей своих мужиков, так еще к моему привязалась.

Я сделал вид, что не расслышал последнюю фразу. Мало ли что может ляпнуть выпившая женщина! Хотя замах у нее амбициозный, ничего не скажешь.

Инга замкнулась в себе, стала скатывать шарик из хлеба. Настало время ненавязчивых вопросов.

— А про какую фотографию ты говорила?

— Как-то я убиралась в корпусе, где у Валентины Павловны был свой кабинет. Давно это было, год назад, наверное, не меньше. У Журбиной в тот день отопление ремонтировали и, уходя, оставили открытой дверь. Мне любопытно стало, я вошла. Думала, может, что интересное у нее на столе завалялось. Ничего не нашла, потом смотрю, из одной книги на полке кончик фотографии торчит, вроде как закладка. Я вынула ее посмотреть, а там, мама дорогая — Ленка Лебедева с двумя мужиками голая стоит! Она в фате, вроде как невеста, а мужики, тоже голые, — это ее женихи. Я знала, что в «Изумрудном лесу» они свальным грехом развлекаются, но чтобы так, даже представить не могла. Я забрала фотографию себе. Просто так взяла, на память. Когда сюда переезжала, эта фотка у меня пропала.

— А как Валентина Павловна про нее узнала? — Во мне все больше разгорался интерес. Я уже понял, про какую фотографию идет речь.

— К ней Дашка Вьюгина прибежала, мол, помоги, муж к потаскухе решил уйти! Журбина спрашивает, а с чего это ты Ленку в шлюхи записала? Она отвечает, мол, видела фотку, где Лебедева голая «замуж» выходит. Тут все подозрение на меня пало.

— А на тебя-то почему? — никак не мог понять я. — Фотография пропала год назад, мало ли через какие руки она успела пройти?

— Как-то я об этом не подумала. — Инга, прикидывая другое развитие ситуации, замолчала. Весь ее вид говорил: «А ведь можно было по-другому сделать!»

«А не Инга ли хлопнула Лебедеву? — подумал я. — Стащила где-нибудь японскую курточку, выследила Вьюгина, застрелила Ленку и подбросила фотку на видное место».

К сегодняшнему дню я уже пришел к убеждению, что фотография на месте убийства Лебедевой — это полный аналог убитой собаки. Кобель, застреленный в боковую проекцию, — это недвусмысленный намек на любовные утехи Журбиной с псом, а фотография — это прекрасный повод для вспышки ревности. Каждый мужчина может выйти из себя, увидев, что его нынешняя возлюбленная вытворяла. Только где бы Инга раздобыла пистолет? И еще. Вьюгин ведь догадывался, кто настоящий убийца. Если бы его подозрения пали на Ингу, он бы не стал покрывать ее.

Дальнейший разговор у нас не складывался. Инга запьянела, скинула блузку, осталась в одной майке. Этот этап мы уже проходили, но сегодня я решил спать один, у себя в кровати.

— Ты не останешься? — спросила она, когда я стал собираться домой.

— Инга, я так вымотался за последние дни, что любовник из меня — никакой. Поверь, мне не хочется, чтобы у тебя осталась обо мне память как о мужчине, у которого с гидравликой проблемы.

— С чем, с чем проблемы? — не поняла она.

Я не стал ничего объяснять и остался.

В среду утром на крыльце райотдела всех сотрудников встречал дежурный.

— Раздеваемся и в актовый зал проходим. Новый начальник с коллективом знакомиться будет.

Представлял Николаенко лично начальник областного УВД генерал Безруков. Большинство из присутствующих видели живого генерала в первый раз в жизни. Пока он коротко рассказывал биографию Николаенко, в зале стояла тишина, люди лишний раз боялись пошевелиться. Мужики, кто пришел с похмелья, дышали только через нос, а кто хотел чихнуть — лихорадочно терли переносицу. Привлекать к себе генеральское внимание опасно — оплошаешь, он сделает замечание, до конца службы вспоминать будут.

Следом за генералом выступил Николаенко. Он в двух словах напомнил собравшимся о задачах, которые перед милицией поставили Коммунистическая партия и Советское правительство, и предложил задавать вопросы. Желающих поднять руку не нашлось.

О Вьюгине на совещании не было сказано ни слова.

Похороны Сергея Сергеевича проходили в тот же день. Никаких траурных мероприятий не проводилось. Гроб с телом покойного из морга привезли прямо на городское кладбище, куда проститься с Вьюгиным приехали родственники и бывшие подчиненные. Инга прийти не решилась, зато Журбина с плешивым спутником была тут как тут.

Кладбищенские работники выставили гроб на табуреты прямо у свежевырытой могилы. Жена Вьюгина встала у изголовья покойного. К ней по очереди подходили выразить соболезнования.

Погода стояла мерзкая. Моросил мелкий дождик, земля под ногами постепенно превращалась в грязь. Было холодно, мрачно. Всем было неуютно, и все хотели поскорее закончить формальности и разъехаться по своим делам. Вьюгин, закончивший свой жизненный путь, перестал представлять интерес для окружающих. А родственники… сколько ни оплакивай покойного, из гроба он не встанет.

Николаенко велел закругляться. Я подошел к гробу, пробормотал что-то подобающее жене Вьюгина. Она не обратила на меня ни малейшего внимания, вся была поглощена своими мыслями.

Могильщики опустили гроб в землю, все бросили по горсти земли и пошли на выход с кладбища. Так получилось, что я, выбираясь между оградками свежих могил, оторвался от коллег и оказался один. Ко мне сзади подошел плешивый друг Журбиной.

— Валентина Павловна хочет с вами переговорить, — вполголоса, как заговорщик, сказал он. — У нас на въезде стоит автомобиль. Мы можем подвезти вас до города.

Я обернулся. Журбина стояла рядом с Николаенко и что-то втолковывала ему. К ним подошла Дарья Вьюгина. За их спинами кладбищенские работники приготовились устанавливать на могилу металлическую пирамидку со звездой.

— Идите вперед, показывайте дорогу, — сказал я плешивому толстячку.

На похороны Валентина Павловна приехала на бежевой «Волге». Ее спутник сел за руль, я — на заднее сиденье. Толстячок завел мотор, включил обогрев салона, и внутри автомобиля стало по-домашнему тепло.