— Ну, Леня, по воде мы дернули потому, что ты из «катерной роты», водоплавающий. Тебя как утку в воду тянет, — с усмешкой замечает маленький омоновец.

— Но сработало же? — норовисто возражает Леня.

— Сработало. Только экскурсовода не хватало: «Посмотрите направо, посмотрите налево, наша экскурсия по рекам и каналам Санкт-Петербурга начинается!»

— И как, плавает броня-то? — интересуется Саша.

— Нормально. Правда, когда плюхнулись, такую волну подняли, думал, утонем. Но ничего, обошлось. Скорость, правда, никакая, но ничего, дочапали.

— А какой помощи от крепости ждете?

— Гражданских бы сдать — часть-то вообще левые. Еда нужна, патроны нужны.

— То есть перебираться сюда хотите?

— Зачем? Мы там прочно окопались. Вот лед пройдет — можно будет нашу речную технику задействовать. Не все ж броней плавать. А на катере тут по каналам в момент доберешься.

— А что, неплохо так, водные экскурсии на БТР, такси на БРДМ[50]. Жизнь налаживается.

— Конкуренции с нами не выдержите, — спокойно замечает Званцев, — на горючем разоритесь.

— Кстати, а как насчет эвакуации? Вот ведь «миновозец „Бренчащий“» сейчас тут стоит. Очень было бы здорово — уж безопасность бы мы обеспечили. А мы бы вам одного Терминатора подарили.

Не понимаю разговора. Судя по физиономиям, это я один что-то протабанил. Влезаю с вопросом.

— После доставки несколькими рейсами груза противопехотных мин решением Штаба, в честь заслуг, баржа при «Треске» произведена в ранг миновозца. И соответственно получила имя «Бренчащий». А что такое Терминатор, пусть омоновцы разъясняют, — поясняет Саша.

— Робот.

— Ребята, а серьезно?

— Действительно, робот. Саперный — для разминирования дистанционного. Наши его немного переделали, так теперь он и стрелять может. Идея давно была, а тут и поприжало. Ну и модернизировали, как израильтяне — те тоже ружье приделали, чтоб по шахидам контрольный выстрел делать перед разминированием.

— Точно, я такие машины у амеров видел, даже фильм по телевизору шел, — вмешивается Саша.

Вот странное дело, меня в его возрасте девчонки интересовали. А он вроде больше техникой да компами увлечен. Нехорошо это, порядочные люди должны размножаться.

— Не, у амеров чисто боевые машинки «Свордз», тупая пехота. А наш Терминатор — он и саперить умеет.

— Опробовали?

— А то ж! Нормально работал, как часики.

— У амеров и саперные есть. И не только они…

— Все равно наш лучше, — ставит увесистую точку в теме омоновец.

— Ладно, ладно. Пошли-ка вместе на главную гауптвахту, обсудим: «Что, кому, почем». — Николаич тяжело встает.

Званцеву тем временем сообщают что-то по рации. Отмечаю, что она не такая, как у наших, а словно бы погромоздкистее.

— Так, Доктор, пошли встречать комиссию, — поворачивается каптри ко мне.

— Какую комиссию?

Шутит он, что ли?

— Из столицы, города-героя Кронштадта. Проверяющую, разумеется. Как у вас тут документация ведется, как соблюдаются санитарные нормы, как обстоит дело с противопожарной безопасностью…

— Не надо так шутить, меня оторопь берет! Знаю я такие комиссии!

— Ладно, не переживайте. Ваш водоплавающий морф вызвал такие эмоции в штабе, что тут же собрали группу для изучения. Так что не так все жутко. Вот эта группа и прибыла. Сплошь ваши знакомые, как на подбор. Пошли, пошли. Они уже на подходах.

Успеваем чуть загодя. Катерок, раньше такой к нам не приходил, щеголеватый, надраенный и какой-то неуловимо парадный, ловко причаливает. На берег перебирается десяток человек — я узнаю среди них Кабанову, ее кавалера-мичмана, и самым последним спускается братец. Приятный сюрприз!

Здороваемся. Комиссия тут же рассыпается на составляющие — часть рвется умотать к упокоенному морфу для осмотра на месте и последующей эвакуации. Оказавшийся тут же начальник саперов остужает их рвение. Судя по возникшей перепалке, для саперов эта малоинтересная возня совсем не ко времени, и потому, для увязывания интересов, вся куча народу валит к Овчинникову. Братец увязывается вместе с галдящей группой, ему не чужд задор свар и перепалок, правда, обязанностей по осмотру тела на месте происшествия никто с судмедэкспертов не снимал.

Остаемся в дворике втроем — я да Валентина с мичманом.

— Не ожидал вас тут увидеть — и рад тому, что приехали. Не опасаетесь такие прогулки устраивать? — спрашиваю оживленно вертящую головой Валентину Ивановну.

— Гулять-то надо, а я в Петропавловке сто лет не была. Да и денек сегодня хороший. Смотрите, какая погода — весна уже. Опять же морские прогулки…

— Погода как погода, холодно и пасмурно.

— Не заметили, что сегодня на восемь градусов теплее? И с неба ничего не сыплется. — Она легким привычным движением руки невзначай поглаживает свой еще увеличившийся вроде живот.

— Ой. Ну, не знаю… Я больше лето люблю.

— Лето, оно еще когда будет. И знаете, очень приятно прогуляться после сидения в лаборатории. Тем более у вас тут совершенно безопасно, в Кронштадте еще бывают эксцессы. — Кабанова глубоко вздыхает.

Это да, грамотная система караулов, и патрулей, и секретов обычно и не заметна, но требует толкового подхода, четкости и слаженности. Тут не возразишь. Безопасность вообще не замечают, считая, что так и должно быть. А на самом деле — это громадный труд многих людей.

— Пока они там морфа будут тянуть, хочу пригласить вашу охотничью команду на свадьбу, — говорит она мне.

— Ого! А кого с кем?

Сильный вопрос у меня получился — и умный и тактичный, не отнимешь…

— А нас, меня и Алика. — Тут Кабанова кивает на мичмана.

Мичман начинает как-то странно ежиться и, по-моему, даже немного краснеет.

— Здорово! А когда свадьба?

— Когда ваша компания в Кронштадте будет. Идею Алик подал — говорит, у дитя должно быть отчество, да и вообще… Я как-то даже растерялась, но он такой галантный кавалер… Где уж тут слабой женщине устоять. Я и согласилась. Да и ребенок не против, не брыкался, во всяком случае, когда обсуждали.

И, задорно глядя на жениха, железная Валентина, неожиданно для меня, негромко, но мелодично спела на мотив Государственного гимна:

Пусть муж изменяет,

Пусть ходит в пивную,

Я не приревную его ни к кому.

Доход не растрачу,

Прибьет — не заплачу,

Всегда буду верной ему одному!