Ивона рассеянно потрогала уши рукой.

– Не сожгу, – отозвалась она. – У меня творческий кризис, Сивер, и мне нужна свежая мысль.

– Для чего? – поинтересовался я. – В любом случае, боюсь, у меня в последнее время все мысли несколько подержанные и бывавшие в употреблении.

– Ерунда, у меня их вообще не осталось. На случай, если ты забыл, о чем мы говорили последние пару часов, напомню: мне, чтобы выйти на защиту и получить диплом магистра, не хватает одного трактата. Желательно, чтобы он был издан под эгидой эльфийской Академии. Но сойдет и что-нибудь вроде «Вестника Веятского университета». Но не ниже, – девушка ткнула пальцем в лежащий перед ней фолиант.

– Ну и что тебя держит? Садись да напиши! Или у тебя накопилось мало впечатлений от твоих странствий? Ты же, помнится, каждый раз, как в Веят возвращаешься, по вьюку шкур и черепов всякой нежити тащишь? А то и «жити»… А твои уникальные знания о драконах?..

– Это закрытая тема, сам знаешь, – оборвала Ивона.

– Ну хорошо. А верлиока? Кого ты еще знаешь, кто лично участвовал бы в усекновении такой твари?

– О да! – Ивона тоже перекатилась на спину, заложила ногу на ногу, а фолиант умостила поверх груди. – Верлиока пошла на «ура». Один мой коллега просто-таки рыдал слезами счастья, когда я отдала ему заспиртованные ядовитые железы этой бестии. Но это не то…

Коршуны закончили свой менуэт и отчалили, стайка певчих дроздов, щебеча, пролетела над луговиной. Гораздо выше, где-то между верхушками деревьев и облаками, проплыла темным крестиком виверна, – совсем крошечная, если глядеть снизу.

Ивона вновь начала листать «Вестник».

– Я это позаимствовала в библиотеке университета только на прошлой неделе, – сообщила она. – Так, посмотрим, куда движется наука… «Перспективы использования мышиных шариков для предсказания политических событий». Тьфу, позапрошлый век! И еще бы хоть брали какие-нибудь погадки, кроме тех, что производят живущие на университете пустельги. Угу… «Изменение прикуса при смене зубов у вепрелона». «Геометрия межреальностных окон как отражение структуры пятимерного пространства». «Роль дождевых червей в образовании почвы». О, а вот и наша знакомая принцесса отметилась! «Доделювиальные аффилиации недавно обнаруженного плотоядного страннопалого». Во загнула! Неплохо… Ивона захлопнула «Вестник» и уронила его на траву.

Мы съехались с Ивоной в небольшой деревеньке с романтическим названием Переляки, в полудне езды от столицы. В этом славном селении, угнездившемся на слиянии Хоры и Корчаги, университет когда-то приобрел несколько домов. Здесь, укрытые рваным покрывалом векового леса, таились развалины с блуждающими по ним осколками древних заклятий, а в болотах, окружающих слияние рек, в изобилии водились водяные, кикиморы, анчибалы и прочая нежить вкупе с вполне живыми раками, рыбами, выхухолями, цаплями и вивернами. Все это должно было через месяц в очередной раз удостоиться сомнительной чести стать наглядным материалом для грызущих гранит науки юных дарований. Сейчас же сюда удалилась Ивона, используя университетские владения в качестве эрзац-монастыря, где и предалась скорбным размышлениям о будущем своей магической карьеры.

Я, собственно, не ожидал застать ее здесь, проезжая через селение по своим собственным делам, однако, выехав за околицу, заметил на выходящем к реке разнотравном лужке знакомую стрижку, а присмотревшись, обнаружил и все остальное. Спешить мне было особенно некуда, поэтому я без зазрения совести остановился поболтать со старой знакомой. Тем более что эта знакомая была весьма привлекательна внешне и не менее интересна как собеседник. Ну и, наконец, я ее просто сто лет не видел – с прошлой осени.

Ивона решительно сунула фолиант в холщовую сумку. Я с сожалением окинул прощальным взором пробудившуюся вокруг природу и тихонько свистнул, подзывая Аконита.

– Рад был с тобой повидаться, но мне пора, – сказал я Ивоне, наблюдая, как мой конь движется ко мне расслабленной трусцой, а из угла его губ свисает нитка зеленой слюны.

– Ты-то куда направляешься? – спросила она.

– Как обычно, – я выплюнул зажеванную насмерть соломинку, – восстанавливать мировую справедливость.

– О, – оживилась девушка, – это куда же?

– Да здесь неподалеку. Ничего интересного. Знаешь, наверное: замок Камомиллон.

– Ну да, знаю. – Ивона подозрительно быстро поднялась на ноги, критически осматривая куртку, на которой свежая трава оставила свои зеленые отметины. – И что там?

– Да шучу, – ответил я, почесывая Аконита за ухом. – Ты же помнишь, что моя сестра заделалась в баронессы, выйдя замуж за небезызвестного тебе Алесандра Хорта. Так вот, в этом самом Камомиллоне обретается не то троюродный дядя, не то внучатый кузен моего новоиспеченного зятя, и, зная, что я буду в этих краях, Алесандр попросил передать родственнику кое-какие письма.

– Ага. – Ивона прищурилась, как делала это обычно, собираясь сказать гадость: – А ты знаешь, что говорят про этот самый Камомиллон?

– А про него что-то говорят? Ты же вроде удалилась от мира, Ив, откуда тебе известно о каких-то сплетнях?

– Ну, я иногда ем, – сделав серьезную мину, ответила девушка. – И делаю это, как правило, в корчме. Так вот, уже неделю ходят слухи, что в замке что-то неладно.

– И что же именно? – Аконит тыкался мне в плечо храпом, намекая, что раз уж позвал, так поехали.

– Ну, то, что я слышала, звучало примерно так: «А завелся там страхоил упыревидный. Как ночь – он сторожит, чуть зазеваешься – хвать, и высасывает, словно робенок перезрелую сливину!» Ну и вариации на эту тему. Поскольку массовых шествий с гробами от замка к погосту вроде бы не было, я не очень дергалась, но проверить все-таки собиралась. Так что давай-ка я тебе составлю компанию, если не возражаешь. Опять же, авось при смене обстановки какие-нибудь мысли умные у меня возникнут – для трактата. А то в этой пасторали что-то ничего путного в голову не идет.

– Я уже понял… Ну, полагаю, они – обитатели замка – не станут возражать против визита знаменитой колдуньи…

Ивона смешливо фыркнула, а затем повернулась и громко свистнула. Аконит поднял голову и чуть удивленно пошевелил ушами. Я проследил его взгляд и тоже несколько удивился – с другого конца луга к нам трусил единорог. Точнее, киохтван, северная разновидность однорогого быка (а вовсе не коня, как почему-то думают многие).

– Где ты это чудо раздобыла? – поинтересовался я, разглядывая оседланного единорога.

– История давняя, – махнула рукой девушка, – я его раздобыла еще во времена той, к счастью, несостоявшейся войны с Кверком. Редко на нем езжу, обычно оставляю его в дядином замке, когда уезжаю надолго.

Киохтван положил морду на плечо хозяйки и глубокомысленно вздохнул.

Расположение замка Камомиллона было стратегически выверено: он стоял на верхушке пологого холма, окруженный лесом. Однако, приглядевшись, я понял, что изначально это оборонительное сооружение возводилось в степи или среди лугов, лес же здесь поднялся позже: многие деревья доросли до уровня внешней стены, а то и переросли ее, исключая использование большей части бойниц. Ров, если таковой и был, давно и надежно зарыли, сам же замок многократно перестраивался, подгоняемый под нужды очередного поколения его обитателей. В нынешнем варианте он представлял собой добротный каменный дом с четырехэтажной центральной частью и двумя симметричными трехэтажными крыльями. Над домом красовались пять башенок, выполнявших, скорее всего, декоративную функцию. Окружавшая это строение старая стена практически потеряла оборонное значение и служила главным образом украшением ландшафта. Ведущая к широко распахнутым воротам замка прямая подъездная дорога была аккуратно обсажена правильно чередующимися кленами и липами. Над башенками лениво шевелились несколько вымпелов и флаг с гербом владельца, в высоких стрельчатых окнах второго этажа отблескивало клонящееся к закату солнце. На одном из зубцов стены с видом министров, обсуждавших годовые расходы на цели благотворительности, сидели два иссиня-черных ворона, изредка бросая косые взгляды на крадущегося в их сторону рыжего кота. Из-за ворот доносились чьи-то разговоры и даже крики, но явно не предсмертные. Прямо в воротах воробьи дрались за ценное содержимое конского яблока. Короче, здесь царили мир и гармония – самая подходящая ситуация, чтобы в ее развитие внес свою лепту какой-нибудь незваный упырь или гуль.