— Трэгер, вы получите за это щедрую премию.

— Как знать? О моем вознаграждении речи еще не шло.

— Скажем так: вы будете счастливы.

Из уст набожного Ханнана странно было слышать слова о том, что деньги могут сделать человека счастливым.

Трэгер решил не ставить Дортмунда в известность относительно своих планов. В предстоящую операцию и так было вовлечено слишком много человек, и это вызывало беспокойство. Однако не было и речи о том, чтобы переправить священный образ в одиночку. Пусть сначала дело будет сделано; тогда можно будет узнать реакцию Дортмунда.

Единственной ложкой дегтя был Нил Адмирари, заявившийся в гости к дону Ибанесу, чтобы посоветоваться с братом Леоне. Они удалились в часовню, и полчаса спустя Адмирари вернулся легким пружинистым шагом.

— Вы ведь католик, Трэгер, не так ли?

— Вы собираете пожертвования?

— В противном случае вы не взялись бы за такую работу.

Естественно, Адмирари не мог знать о предстоящем деле.

Трэгер мысленно пожелал, чтобы журналист поскорее убрался восвояси.

— Я полагал, вы приехали сюда, чтобы встретиться с Катериной Долан.

— Замечательная женщина.

— Как скажете.

— Вы имеете что-нибудь против нее?

— Боже упаси.

Казалось, Адмирари хотел что-то сказать, но затем передумал.

— Она вам помогла? — спросил Трэгер.

— Что вы думаете о Джейсоне Фелпсе?

— Я с ним не знаком.

— Вам никогда не приходило в голову, как у него внешне много общего с доном Ибанесом?

— Нет.

— А вы задумайтесь. Конечно, не близнецы, но очень похожи.

— Усы?

— И рост. А также возраст. — Адмирари помолчал. — Этот Фелпс — странная птица.

— Похоже, Катерине он нравится.

Адмирари отвел взгляд в сторону. Почему он не уезжает? Меньше всего сейчас было нужно, чтобы на месте действия оказался журналист.

Позже, когда Трэгер разговаривал с вернувшимся доном Ибанесом у него в кабинете, ему пришла одна мысль.

— У вас в часовне ведь уже имелась копия образа.

— Конечно.

— Которую вы заменили на оригинал?

— Совершенно верно.

— И что вы с ней сделали?

Дон Ибанес усмехнулся:

— Она у Джейсона Фелпса.

— У Фелпса?

— Но он об этом даже не догадывается. Когда Клара у него работала, я попросил ее спросить у Фелпса разрешение поместить кое-что на хранение к нему в дом.

— Образ.

— Копию, — поправил дон Ибанес. — Очень точную копию.

— Так ведь Фелпс может догадаться, что у него.

— Пенопластовый ящик, подготовленный для переправки реликвии, в точности такой же, как и тот, в котором находится копия. Как только оригинал будет упакован, мы достанем копию и повесим ее на место.

— Кто вам поможет?

— Брат Леоне, хотя у него разорвется сердце при мысли о том, что оригинала здесь больше нет. И Карлос, если он нам понадобится.

— Карлос?

— Садовник. Отец Карлотты.

Карлотта была горничной.

— И Томас.

— О, от Томаса никакой помощи ждать не приходится. У него очень четкие представления относительно того, что должен и что не должен делать личный водитель.

Брат Леоне был старым другом дона Ибанеса, и тот называл его своим «духовным наставником». Трэгер с ним почти не встречался. Монах держался очень замкнуто. Разумеется, он каждый день служил в часовне мессу и иногда обедал в особняке.

— Как и я, он готовится к смерти, — сказал дон Ибанес.

А кто не готовится к смерти? Возможно, не так, как имел в виду дон Ибанес, однако кому удастся полностью изгнать из сознания мысль о том, что он в любую минуту может умереть? В случае Трэгера мысль эта, как правило, сопровождалась различными насильственными методами, способными воплотить ее. Ему не хотелось думать о грустном, от этого не будет никакой пользы, но, просчитывая возвращение оригинала в Мехико, он прекрасно понимал, что тысячи непредвиденных обстоятельств способны расстроить план.

* * *

Наступил вечер, а Адмирари упрямо не хотел никуда уезжать.

— Где вы остановились? — спросил Трэгер, хотя он уже знал, что Адмирари снял номер в «Тореадоре».

— Трэгер, почему бы нам с вами не отправиться туда и не выпить чего-нибудь? Вино — это хорошо, но…

— Я рано ложусь спать.

— Этого я и боялся. Посему захватил с собой вот что. — Открыв чемоданчик, он показал бутылку виски: — Ну, что скажете?

— Разве что по стаканчику. Мне бы не хотелось, чтобы вы возвращались на машине к себе в мотель в стельку пьяным.

Трэгер увел журналиста подальше от остальных, на пустынную террасу.

— Теперь нам осталось только раздобыть пару стаканов и воду.

— А лед?

— С каких это пор хороший напиток стали разбавлять льдом?

— Я думал, это вы мне скажете.

— Если бы знал, то сказал бы.

Наполнив стакан наполовину, Адмирари протянул его Трэгеру. Тот вернул стакан:

— Мне только капельку.

— Тогда мне следовало бы захватить односолодовый виски. И все же Адмирари уступил. Теперь стакан, протянутый Трэгеру, был наполнен лишь на треть. Плеснув в свой стакан воды, Адмирари приветственно поднял его:

— За дам.

— Я полагал, мы одни, — сказал Трэгер, прежде чем пригубить виски.

Шумно выдохнув, Адмирари вытянул ноги вперед:

— У вас есть жена?

— Нет.

— И никогда не было?

— Была.

Будь он проклят, если станет говорить с Адмирари о своей жене. До сих пор Винсент иногда просыпался ночью, услышав ее голос. В темноте можно было представить, что она по-прежнему здесь, лежит рядом в кровати.

— Ну а вы?

— Трэгер, меня можно назвать молодоженом.

— Я гадал, куда вы вчера вечером ездили с Катериной.

— Что вы хотите сказать? — Адмирари едва не расплескал свой виски.

— Шутки у меня получаются плохо.

— Господи, да мы просто ездили в город выпить по коктейлю.

— В «Тореадоре»?

— Между прочим, там неплохой бар. — Адмирари обиженно умолк. — Боже, какая же у меня была распутная жизнь!