отключилась от реальности. Вот тогда-то и появилась я. А этот козел, даже и не понял ничего, сидел со мной голой на руках, то есть с Настей и гладил, словно кошку по голове, о чем-то блаженно улыбаясь.

Хорошо, что я не сразу сообразила, что могу полностью управлять телом, иначе он бы точно обратил на меня внимания. Так как в моей голове билась лишь одна мысль, воткнуть что-нибудь острое в его глаз. У меня в голове даже план мелькнул так сделать, но потом я подумала, что тогда появится охрана и я не уверена, что Настя останется жива. Я вообще не уверена, что Настя еще существует, учитывая, то, что каждый раз я спокойно вхожу в ее тело, даже не ощущая ее присутствия внутри.

А ее муж даже не ответил на звонок, где он и что с ним, непонятно.

Порывшись в памяти Насти, я нашла этот адрес. Дом находился в деревне местных олигархов, построенной за городом. Доехала на такси, стою и таращусь на забор. А что делать дальше, ума не приложу.

О том, что эта затея оказалась безумно глупой, я поняла, когда увидела направляющихся ко мне двух здоровенных мужиков в черных костюмах с рациями в руках. Я сначала решила бежать, но затем невольно посмотрела одному из них в глаза и поняла, что бежать, у меня уже не выйдет. Это самый настоящий хищник, который просто обожает загонять своих жертв. Его взгляд захватил меня, и я будто нырнула в его душу.

А вынырнула лишь тогда, когда он уже взял меня за руку. Это был не человек. Это был исполнитель. Зверь, цепной пес, уверенный в том, что делает. Считающий, что абсолютно прав и все его поступки по праву сильного, а также по приказу его хозяина. За несколько мгновений почти вся его жизнь прошла у меня перед глазами.

Детство в бандитском районе и одно желание драться и рвать зубами всех и вся, чтобы выжить. Затем армия и Чечня. Абсолютная безнаказанность, право вершить судьбами людей. Карать или миловать, насиловать как мужчин, так и женщин. Беспринципность, аморальность. Только лишь деньги и власть имеют значение. Он начальник охраны шефа Насти.

В его глазах блеск любопытства и предвкушение.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?

Он забирает мою сумочку и начинает ее осматривать. А я остолбенела от страха, так как картинки зверств, что устраивало это существо, все еще крутятся в моей голове, в том числе и последняя. От которой у меня холодеют руки, и подгибаются ноги.

Голая Настя стоит на коленях, а перед ней на коленях ее муж. Он избит, на его руках наручники, в его глазах вина и обреченность, в глазах же Насти ужас. Саблев, этот самый начальник охраны подходит ближе и подносит к его виску пистолет, передергивая затвор, и нажимает на спусковой крючок. Настя кричит, а ее муж падает, кругом лужи крови, ошметки плоти. Саблев улыбается…

Боже, он убил его… я послала его на смерть, господи… что же это за люди-то такие, хотя, о чем я, это же не люди, это какие-то непонятные жестокие существа, наслаждающиеся своей силой и абсолютной безнаказанностью.

Я даже не слышу, о чем они переговариваются с другим мужчиной, у меня в голове шум, а по щекам уже скользят прохладные дорожки слез.

Я только чувствую, как второй берет меня за запястье, и они ведут меня в этот дом, в дом, в котором исчезают люди. Я не могу сопротивляться, у меня нет сил. Страх и ужас сковывает мое тело, и я покорно иду на смерть. Я уже понимаю, что это самая настоящая смерть, очень долгая и мучительная.... Из этого дома я никогда не выйду. Неужели это конец?

Несколько дней назад…

После разговора с девочками о Крепенине, мне стало не по себе. Оказывается, он сидел со своими шестерками и обсуждал, что мы поссорились с ним из-за того, что ему не понравилось, как я делаю… минет!

Это слышали все в группе, так как говорил он об этом очень громко, а его шестерки отпускали по этому поводу каверзные шуточки. Типа того, что пусть учится, в инете ей порнушку покажи, пусть посмотрит или на бананах потренируется и все в таком духе…

Я не стала ждать экономика, сдавленно попрощалась с девочками и как можно быстрее ретировалась из университета. Попытаться выяснить отношения с "прынцем"? Нет, такое мне было не под силу, даже не стоит соваться. Я пыталась много раз, и он всегда выставлял меня в отвратительном свете. Играть на его уровне я никогда не смогу. Опустит и задавит опытом.

Единственное, что радовало, так это то, что я ушла на "заочное" и видеть "прынца" больше не буду. Девочки сказали, что рады за меня и, даже почти не поверили этому козлу Крепенину. Просто не знали, куда я подевалась, а номера моего ни у кого не осталось. Я на всякий случай обменялась с ними номерами телефона и потребовала с них клятву, что никому, особенно старосте мой номер не давать, не говоря уже о Крепенине.

– Да мы уже поняли, что это Маша та еще тварь! – зло зашипела Люба, я даже не ожидала от нее такой вспышки гнева, – недавно Дашу подставила! – продолжила девушка, сверкая глазами в сторону старосты. – Попросила ее сходить в пятьсот восьмую аудиторию, она там якобы журнал оставила, хорошо, что я с Дашей пошла, да и Настя маленькая от нас не отстала. Мы когда туда пришли, там этот Крепенин со своими шестерками нас не хотел выпускать, твой номер телефона требовал.... Мы так напугались, но нас много было, все равно не так страшно, а если бы Даша одна?

– Мы еще тогда подумали, если ты его девушка, то почему же он тогда твой номер телефона не знает? – продолжила Настя.

А я тоже задумалась, ведь если он входил в голову к моему брату, то мог бы мой номер и запомнить? Или доступа к его памяти он не получил? И, слава богу, что не получил. Значит, он даже не знает, где я живу? Это очень обнадеживало…

А потом я о нем позабыла, на работе одни сплошные ревизии пошли, вечерами я задания, да контрольные делала, ночами опять по разным снам путешествовала, благо хоть сны стали мимолетными и тусклыми, и людей, снившихся мне, я практически не запоминала. Просто не были их судьбы таким эмоциональными, что ли?

И Крепенин вылетел у меня из головы, а зря,