Рус и его команда нашли еще одно довольно изощренное решение проблемы с аммиаком. И снова не нарушались уровни допустимых норм и не требовалось останавливать завод. Большие пруды-накопители на заводе были связаны не только с канализационной системой, но и с обширной сетью пожарных труб и гидрантов. В случае чрезвычайной ситуации вода из прудов шла бы в шланги для тушения пламени на заводе.

Пожары представляют постоянную угрозу для нефтеперерабатывающих заводов. В конце концов, такой завод — гигантское скопление труб и резервуаров, заполненных легковоспламеняющимися материалами под очень высоким давлением. Все знают, что один небольшой очаг пламени за несколько минут может привести к пожару, способному убить сотни людей и разрушить объект. Для защиты от этого первостепенное внимание уделяется системе пожаротушения. На нефтеперерабатывающем заводе Koch можно было быстро привести в действие набор пожарных гидрантов, расположенных по всему объекту, используя более 30 млн галлонов воды из прудовнакопителей. Все знали, что вода в прудах была загрязнена, и никого не приводила в восторг идея разливать ее по всему заводу. Но тушение пожара было важнее всего остального.

Чтобы поддерживать систему в наилучшем состоянии, ее промывали примерно раз в год. Эту задачу курировал отдел техники безопасности. Сотрудники отдела спускались к прудам и открывали группу специальных гидрантов, отводя воду по сети труб, используемых в борьбе с пожарами. Вода удалялась из прудов, проходила по системе пожаротушения, а затем разливалась из гидрантов на открытые пространства рядом с нефтеперерабатывающим заводом. Эту территорию занимали поля и леса примерно в одной миле от реки и окружающих ее заболоченных низин.

Когда специалисты по безопасности промывали систему, они держали гидранты открытыми только около часа. Из прудов не уходило много воды.

В течение лета 1996 г., пока объем воды в прудах поднимался, Рус и Эстес обсудили новую идею Они могли открыть пожарные гидранты, подключенные к прудам, и слить воду на поля. Они решили, что лучше слить ее на эти территории, чем в реку, превышая допустимый уровень загрязнений. Рус преуменьшал вред от попадания аммиака на земельные угодья. Он напомнил Эстес, что аммиак часто используется в качестве удобрения.

«Я вырос на ферме. Аммиак — это удобрение, и такие количества не вредны. Знаете, у нас были подобные дискуссии», — говорил Рус.

Рус и Эстес так и не выработали четкой политики в отношении того, является ли слив содержимого прудов на окружающие территории юридически допустимым. Но в этих условиях желание не допускать попадения аммиака в реку победило опасения по поводу загрязнения земель. 18 июня 1996 г. пожарные гидранты были открыты, а вода из прудов слита на поля. На следующий день гидранты были открыты снова, и из прудов вылилось еще больше воды.

Никто не сказал об этом Хезер Фарагер

Каждый будний день в семь часов утра в большом конференц-зале завода проходило собрание. Это была возможность для супервайзеров с производства обмениваться информацией и передавать новости со своих раcсеянных по территории постов. Присутствовали владельцы процессов, такие как Рус, и супервайзеры смен, такие как Эстес. Инженеры-экологи, такие как Фарагер, также были там. Осенью 1996 г. темой дискуссии стало загрязнение аммиаком. Огромные объемы аммиака все еще попадали в очистные сооружения. Сменные рабочие из отдела безопасности жаловались на высокий уровень воды в прудах.

На одной из встреч Эстес высказала идею, которую обсуждала с Брайаном Русом: возможно, можно просто открывать гидранты и спускать воду из прудов на окрестные поля. Реакция Фарагер на это предложение была немедленной и однозначной: нет. Это исключено. Этим декларативным заявлением Фарагер всецело привлекла внимание руководства. Она объяснила, что сброс воды на землю нарушает разрешения на работу от штата сразу в нескольких отношениях. Во-первых, открытие гидрантов будет сочтено обманом, в регулирующих инстанциях это называют «обход закона». Штат наблюдал за уровнем загрязнений Koch в согласованном месте: трубах, которые шли в реку Миссисипи. Слив воды через «черный ход», в открытый грунт, производился в обход этого контрольного пункта, такая практика, в частности, запрещалась законом.

Но это было далеко не все: если Koch производит выбросы химических веществ в окружающую среду, необходимо измерять, какие объемы она выбрасывает, и сообщать штату, если объемы загрязнений достигают определенного значения. Из-за того, что Koch не измеряет концентрацию загрязнений в прудах-накопителях, компания будет поставлять в окружающую среду подотчетное количество загрязнителей, не ставя в известность власти штата.

И, самое главное, так поступать плохо. Фарагер не нужно было обращаться к каким-либо справочникам или законодательным нормативам штата, чтобы сделать такой вывод. Для нее это было простое и мгновенное решение. Ей казалось, что ни один инженер по очистке сточных вод не стал бы долго думать, чтобы сделать те же выводы. Но Стив Дэвид, начальник Фарагер, не согласился с ней. После того как Фарагер высказала свою точку зрения, Дэвид сказал группе, что не уверен в ее мнении. Здесь больше неопределенностей, чем допускает Фарагер. На этом собрание завершилось.

Фарагер покинула собрание, считая, что однозначно запретила открытие гидрантов и спуск загрязненных стоков из прудов. И хотя Стив Дэвид сказал, что хотел бы разобраться в этом вопросе, это не отменяло того, что она выступила против. То, что он сможет найти обоснованную причину, по которой Koch имеет право сливать на поля аммиачные стоки, казалось маловероятным. И язык, который использовала Фарагер, был недвусмысленным: это нарушило бы условия лицензии на деятельность от штата, сказала она. Другими словами, это было незаконным.

Двадцать четвертого октября 1996 г. Хезер Фарагер направила служебное письмо команде по охране окружающей среды и операторам завода. Она сказала им, что Koch проведет стандартное тестирование уровня загрязнений 4 ноября, в понедельник. Это были проверки, результаты которых Koch передавала штату, чтобы подтвердить, что работает в пределах допустимых уровней загрязнения. Проверялась вода в прудах для доочистки и других точках завода. Это было стандартное напоминание: Фарагер нравилось заблаговременно информировать всех о проверке.

В субботу, 2 ноября, за несколько дней до этих проб, очистная станция сократила сброс стоков в реку. Часть загрязненной воды была направлена в пруды, которые уже были заполнены до краев.

Следующее утро на заводе было относительно тихим. В выходные дни здесь работало меньше персонала. Хезер Фарагер на работе не было, и в большинстве кабинетов инженеров не горел свет.

Тодд Аалто был в тот день оператором смены на водоочистной станции Он изучил данные по последним лабораторным исследованиям воды, направляемой в реку, и содержание аммиака шокировало его. Типичный целевой показатель концентрации аммиака составляет 40 частей на миллион. Результаты лабораторных исследований показали, что содержание аммиака в стоках

— 110 частей на миллион. Были и другие проблемы. В ходе проверок измерялся также параметр, называемый «общее содержание взвешенных твердых частиц», который описывал содержание твердых частиц в воде. Целевым параметром для Koch было 35 частей на миллион.