Казалось, вопрос решен. Хезер Фарагер направила деятельность Koch Industries обратно в русло закона.

Теперь, информировав менеджеров Koch Industries об их обязательствах, Фарагер написала письмо в регулирующие органы штата Миннесота. Она хотела сообщить Дону Крайенсу из MPCA, что выполнила его указания.

Фарагер составила письмо и закончила его ясным заявлением о том, что Koch в будущем будет следовать нормам государственного регулирования.

Однако, прежде чем отправлять письмо представителям штата она получила указание послать его Джиму Войлзу в Уичито. Тот должен был отредактировать текст.

Когда Войлз вернул письмо Фарагер, узнать его было почти невозможно. Возможно, самое существенное изменение было в конце, в параграфе, в котором Фарагер гарантировала, что Koch будет следовать законам штата.

Первоначальный текст Фарагер был таков: В дальнейшем, если нам потребуется сливать воду на землю для предотвращения выбросов или высоких концентраций разрешенных загрязнителей, мы будем связываться с MPCA. Мы планируем выработать порядок действий по этому вопросу после того, как получим ответ MPCA и рассмотрим прочие соответствующие законодательные нормы.

Войлз удалил этот абзац полностью Он заменил его следующим:

Koch неизвестно о каких-либо обязательствах, устанавливаемых законами или нормативными актами и требующих запрашивать одобрение на / сообщать о любом виде сливов, кроме тех, что поступают в поверхностные водоемы и приводят к поступлению загрязняющих веществ в количестве, превышающем подотчетное, или же другими способами приводят к загрязнению вод штата. Тем не менее Koch хотела бы заверить, что действует в полном соответствии с установленными законами, правилами и разрешениями и приветствует дальнейший диалог с MPCA по данному вопросу во избежание недоразумений.

Разница между двумя заявлениями была абсолютной.

Фарагер писала, что Koch будет выполнять пожелания MPCA. Войлз писал, что компании не известны никакие юридические основания, чтобы так поступать. И теперь это письмо надо было отправить властям штата от имени Фарагер.

Именно тогда Фарагер решила действовать в обход своего начальства.

Koch Industries установила горячую линию, которой сотрудники могли пользоваться для подачи жалоб на нарушение этических норм. Увидев правки Войлза в письме, Фарагер позвонила на нее. Первый человек, который ей ответил, казалось, небрежно отнесся к ее рассказу. Он записал ее имя и номер телефона и сказал, что ей перезвонят.

В конце концов ей перезвонили. Спустя годы Фарагер не могла вспомнить имя звонившего человека (в то время руководителем отдела по соблюдению этики в Koch Industries был юрист Бен Бёрджесс). Фарагер поделилась своей историей с человеком на другом конце линии. Она рассказала ему все: о том, как проигнорировали ее экспертное заключение, как Koch подвергалась юридическим рискам из-за своих действий, и о беспокоящих Фарагер правках, которые Войлз внес в ее письмо для представителей властей штата. Фарагер говорила даже о последствиях лично для себя, которые возникали из-за всего этого. Она была беременна и боялась, что переживаемый стресс может навредить ребенку. У

Фарагер нарушился сон: стресс сказывался и на душевном, и на физическом состоянии.

Выслушав ее, человек из Уичито попытался успокоить Фарагер. Он сказал ей, что ситуация будет разрешена. И намекнул, что ее озабоченность несколько преувеличена.

Затем он рекомендовал ей сосредоточиться на своем здоровье и личной жизни. «Он сказал мне, что нужно позаботиться о себе и ребенке. “Вы так эмоциональны из-за беременности, — вспоминала она позже. — Больше он со мной на связь не выходил”».

Когда телефонный разговор закончился, Фарагер поняла, что поддержки ждать не от кого.

Восемнадцатого февраля Брайан Рус направил письмо /p>

Фарагер, Стиву Дэвиду и директору по производству Джиму Джейкобсону. Письмо имело тему: «К вопросу о политике в области охраны вод».

Под политикой в области охраны вод, о которой шла речь, имелся в виду порядок действий, представленный Фарагер в письме, которое она рассылала ранее по итогам своей встречи в MPCA. Рус сообщил команде, что хотел бы, чтобы перед тем, как объявлять такую политику, обсуждали это с ним. Он считал, что политика являлась неправильной.

Руса особенно беспокоила идея о том, что Koch нужно проводить тесты на загрязнение всякий раз, когда она будет сбрасывать по гидрантам более 20 000 галлонов воды. Он считал, что и это, и другие ограничения были необоснованными.

«Я считаю, здесь больше формальностей, чем необходимо. При обычном использовании воды, предназначенной для пожаротушения, для очистки и промывки мы не обязаны проходить такие процедуры», — писал Рус. С Хезер Фарагер вновь не соглашались высшие руководители завода.

А проблема была острой. Аммиак продолжал поступать на очистные сооружения в угрожающе высоких концентрациях. И снова вода отводилась в прудынакопители, и уровень воды в них снова становился опасно высоким. Результат, казалось, был предопределен.

Koch Industries открывала пожарные гидранты и сливала аммиачные стоки в открытый грунт 25, 26 и 27 февраля, и вновь 26 марта, не запрашивая предварительного разрешения у штата. Двое сотрудников станции по очистке сточных вод — Чарли Чедуэлл и Терри Стормоэн — не понимали, зачем Koch сбрасывает загрязненную воду на открытые поля вокруг завода. Их просили следовать этой практике даже после того, как они получили письмо от Фарагер, в котором говорилось, что это неэтично и, возможно, незаконно.

Это был лишь один из поводов для недовольства у рабочих завода из OCAW в 1990-х То был чрезвычайно напряженный период в отношениях между руководством и профсоюзом. Это не было тотальной войной, как в 1972 г., но раны того времени долго не заживали. Члены профсоюза чувствовали неуважение по отношению к себе, и правила трудового распорядка на предприятии, казалось, больше не давали им никаких гарантий занятости. Учение об Управлении на основе принципов свободного рынка, распространяемое из Уичито, воспринималось ими как нагромождение корпоративного жаргона. Во многих случаях оно казалось просто прикрытием для оправдания увольнений рабочих, не угодных Koch. Сотрудники OCAW чувствовали, что достаточно знают о работе завода — им не было нужды разбираться еще в имущественных правах и управлении рабочими процессами. В 1993 г. прошла короткая забастовка, и завершилась она почти без ощущения, что что-то изменилось.

Такие давние сотрудники, как Чарли Чедуэлл, хотели уйти из компании. В апреле 1997 г. казалось, что желание Чедуэлла уйти четко соединилось с необходимостью избавиться от угрызений совести из-за загрязнений аммиаком. Он мог поступить по совести и одновременно получить хорошее выходное пособие. 4 апреля Чедуэлл и Стормоэн посетили Управление по борьбе с загрязнением окружающей среды штата Миннесота. Там они рассказали историю, которая была еще более ужасной, чем история Фарагер. Оба рабочих утверждали, что в Koch Industries вошло в привычку нарушение законодательства штата в области загрязнений. Чтобы подтвердить свои заявления, они принесли множество документов: рабочие журналы и внутреннюю переписку, в которых неопровержимо и детально подтверждались нарушения.