В этом году случилось сразу три знаменательных события. Во-первых, забота о противопожарной безопасности была изъята из надежных рук пивоваров и банщиков и передана вместе с медными касками профессионалам — специально обученным пожарным. А для того, чтобы им было где выспаться, в Кёнигсберге учредили три пожарных депо.

Во-вторых, кёнигсбергское купечество наконец объединилось в «Союз коммерсантов», чтобы совместными усилиями вести нелегкую борьбу с вездесущим покупателем и распоясавшимися налоговыми органами.

Глядя на торговцев, писатели и поэты создали свой профсоюз под названием «Литературный кружок». Это было третьим знаменательным событием года.

В одной из пивных Кёнигсберга познакомились два молодых человека — юнга торгового флота Штантин и уличный продавец пирогов с капустой Моритц Беккер. Одному очень хотелось выпить, а другому — разбогатеть. Эти устремления бывают трудносовместимы, но тут приятели поладили. Моритц, за обещание поить юнгу пивом до конца его дней, купил у того очередную идею внезапного обогащения. Суть ее состояла в том, чтобы, не дожидаясь, пока море выбросит янтарь на берег, вычерпать его со дна плавучим экскаватором.

Через 10 лет еврейский мальчик-лоточник так разбогател, что смог купить поместье Пальмникен с прилегающими окрестностями, и первым в истории человечества начал промышленную добычу янтаря карьерным способом. На месте его разработок вырос единственный в мире комбинат и поселок, сегодня имеющий статус города. Будь я на месте властей Янтарного, поставил бы Беккеру памятник.

А свое обещание юнге Мориц сдержал. Тот умер от цирроза печени.

В Кёнигсберге был открыт сельскохозяйственный институт с лабораториями, научными программами и прочими атрибутами исследовательского учреждения.

В связи с этой датой почему-то вспоминается другая. Советом Министров СССР в 1946 году было принято постановление «О развитии сельского хозяйства в Калининградской области». Видимо, за 100 лет существования сельскохозяйственный институт Кёнигсберга ничего полезного не сделал…

Король Вильгельм I был провозглашен германским императором. Само по себе это событие нас, может, и не заинтересовало бы. Если бы не одно обстоятельство — именно оно завершило объединение Германии и послужило окончательным приговором независимости пруссаков. С этого момента Пруссия, войдя в состав империи, стала провинцией, а ее бывших граждан эмиссары с запада стали настойчиво убеждать в том, что они — тоже немцы.

Было построено новое, четвертое по счету, здание торговой биржи у Прегеля. Здание в стиле флорентийского ренессанса сохранилось до сих пор — в качестве Дворца культуры моряков. Правда, с его крыши исчезли женские скульптуры, олицетворявшие стороны света, но это — мелочь, по сравнению с другими потерями Кёнигсберга. Любопытная деталь — биржа стоит на 2000 свай, вбитых в болотистый береговой грунт.

Вид с крыши Биржи на остров Кнайпхоф. Фотография начала XX века

Начали строить кёнигсбергскую канализацию. Строили долго, вплоть до 1901 года. Однако работает она по сей день. Нынешним ассенизаторам есть чему поучиться.

В Кёнигсберге была открыта первая линия конки. Трамвай пустят только в 1895 году, но еще долго оба вида транспорта будут обслуживать кёнигсбержцев сообща, не мешая друг другу.

К 1900 году в городе будет семь рельсовых маршрутов. В то время они отличались друг от друга цветом табличек. Поэтому нередко можно было услышать подобный диалог:

— Как проехать до Альтштадтской ратуши?

— Садитесь на розовый трамвай, а на площади Ганзы пересаживайтесь в сиреневый. Он-то вас и довезет…

Обидно сознавать, что раньше жизнь была намного красочнее, чем теперь.

В Кёнигсберге зазвонил телефон. У домохозяек, страдавших депрессией от безделья, появился верный друг и наперсник, а у глав семейств новая статья расходов — телефонные счета.

Заход в Кёнигсберг американского парохода с грузом керосина едва не закончился массовым умопомешательством горожан. Портовые лошади шарахались от причала, дамы, гулявшие по набережной, одновременно упали в обморок, а с закхаймскими силачами-докерами случилась истерика — и они уже ничего не смогли грузить.

На всю эту панику с борта парохода, сверкая очами, взирали лица цвета хорошо начищенного сапога — так Кёнигсберг впервые увидел негров.

И тогда же, в 1884 году, поддерживая общеевропейскую страсть к либерализации общества, кёнигсбержцы начали организовывать шумные собрания, где всячески клеймили самодержцев-сатрапов. Когда же их чувства распалились настолько, что появились добровольческие дружины, комендант Кёнигсберга генерал цу Дона предусмотрительно вывел солдат из города. Так что революционерам не с кем стало воевать, и весь прогрессивный пар они выпустили в ходе демонстрации красочных мундиров, дедовских сабель и флагов. Что, впрочем, никого не огорчило.