Через несколько месяцев после дела Дариуса, когда я все еще ломал голову над тем, как поступить, фирма Кереса обанкротилась. Они закрылись, оставшись должны мне почти три тысячи фунтов за всю проделанную для них за несколько лет работу. Что ж, если такую цену нужно заплатить, чтобы ситуация с Дариусом не повторилась, то каждый цент того стоит. Но вся эта печальная история подчеркивает одну значительную проблему с контролированием деятельности подобных фирм. Управление по контролю за работой солиситоров зачастую обвиняют в том, что они предпринимают слишком мало усилий в борьбе против злодеяний в исполнении Кереса и ему подобных – например, против переманивания клиентов, – вызывая постоянное негодование добросовестных фирм (13). Но справедливости ради стоит заметить, что это управление может предпринимать какие-либо действия лишь в ответ на поданную жалобу. А подобное недостойное поведение слишком часто остается необжалованным.

Хотя решительные подсудимые и не стесняются жаловаться на подведших их солиситоров и барристеров, самым уязвимым их клиентам может не хватить смекалки, чтобы распознать некомпетентных адвокатов. От судей, у которых теперь свои «приоритетные задачи» – то есть как можно больше признаний вины подсудимыми, – до начала процесса не требуется (да у них все равно бы не было на это времени) анализировать качество полученных обвиняемым юридических рекомендаций или услуг. Солиситорам может не хватить смелости доложить о своих коллегах в соответствующие инстанции. Нельзя не признать и нашу, адвокатов, собственную вину. Слишком многие из нас закрывают на происходящее глаза. Ну или находят оправдания, чтобы не вмешиваться. Кому-то дополнительный источник дохода важнее профессионального долга. Кто-то вроде меня оправдывается своей юностью и наивностью. Но мы должны делать больше. Лично я должен был сделать больше. Я не перестану повторять, что фирмы вроде «Кереса и Ко» составляют ничтожное меньшинство среди компаний, предоставляющих субсидируемые государством услуги солиситоров. В большинстве фирм работают преданные делу профессионалы, не покладая рук сражающиеся за своих клиентов с пытающейся перемолоть их системой. Проблема в том, что если и дальше повышать их рабочую нагрузку, параллельно снижая и без того смехотворные гонорары, то хорошие солиситоры защиты рискуют в конечном счете сойти с дистанции. Несметное число из них на моей памяти покидали мир субсидируемой государством помощи, чтобы работать с завещаниями, службой пробации или в частном порядке заниматься гражданским правом. Лучшие из лучших продолжают цепляться, но уже едва держатся. Если они ослабят свою хватку и сгинут в пучине финансовой несостоятельности, то скрывающиеся в тени мерзавцы охотно заберут себе их дела, заботясь лишь о количестве и нисколько о качестве своей работы или своей репутации. Если они не смогут заплатить частному солиситору, то эти обвиненные в уголовных преступлениях люди, целиком полагающиеся на помощь государства, в том числе те, кто впервые оказался на скамье подсудимых – вы, ваш родственник, ваш ребенок, – попадут прямиком в лапы Кересу и ему подобных. По состоянию на сегодняшний день я бы без колебаний сказал, что лучшие фирмы по оказанию субсидируемой государством юридической помощи предоставляют услуги, равносильные, если не превосходящие, по качеству их высокооплачиваемым коллегам в частном секторе. Но если они падут, а кересы восстанут, то двухуровневое правосудие[10] станет реальностью нашего уголовного права. Кстати, про двухуровневую систему говорить не совсем уместно. Потому что на данный момент имеется еще и третий уровень, с которым связан один из самых грандиозных скрытых позоров нашей системы. Речь идет о подсудимых из среднего класса, которые не удовлетворяют критериям предоставления государственного защитника, однако не могут позволить себе частного адвоката. И которые, как результат проводимых втихомолку разрушительных государственных реформ, становятся жертвами называемого мной «налога на невиновность».

Возможно, вы даже не задумывались о том, как будете в случае необходимости искать себе защитника по уголовным делам. А следовало бы. Любого человека могут по ошибке обвинить в уголовном преступлении. Вас удивит, как ошибка или чей-то злой умысел, немыслимые повороты судьбы способны убедить полицию и прокуратуру, что вы преступили закон.

Представьте, что вы, забрав детей из школы, возвращаетесь домой в тихий вечер четверга. На дворе поздняя осень, так что в полчетвертого уже начинают постепенно сгущаться сумерки. На улице ветрено, и мокрые листья шлепаются о лобовое стекло, в то время как вы пробираетесь через вереницу вставших у вас на пути джипов. Ваша неугомонная парочка, пристегнутая на заднем сиденье с выданным на руки «айпадом», чтобы отвлечь их, препирается по поводу того, кто первый будет играть в «Гадкий Я: Minion Rush». Все эти крики совершенно не к месту, так что, пока вы стоите с включенным ручным тормозом, вы поворачиваетесь, чтобы призвать их к порядку, а также забрать ставший предметом споров девайс. Положив планшет на переднее сиденье и мысленно порадовавшись своим военным навыкам наведения дисциплины, вы продолжаете движение. Вы замечаете, что, хотя дорога впереди и свободная, «Рэндж Ровер» прямо перед вами останавливается, нарушая правила, и включает аварийный сигнал, очевидно, в ожидании кого-то. Вы смотрите в зеркала, включаете поворотный сигнал и начинаете объезжать вставшую впереди машину. Когда вы переключаетесь на вторую передачу, из-за неподатливого рычага переключения вы машинально бросаете взгляд вниз и влево – всего на доли секунды, но этого оказывается достаточно. Перед вами выскакивает пятилетний мальчик, и вы, подняв голову, успеваете только заметить голубое пятно его куртки. Вы бьете по тормозам, однако уже слишком поздно. Мама мальчика клянется, что вы возились с планшетом, обнаруженным полицией на пассажирском сиденье. Другой свидетель подтверждает ее слова, добавляя, что ваша машина, согласно их воспоминаниям, все еще двигалась, когда вы повернулись назад, чтобы отчитать своих детей. Третий услышал рев вашего двигателя и решил, что вы начали разгон, нетерпеливо объезжая неподвижный «Рэндж Ровер».

– Да, – говорит убитая горем мать. – То, что вы так резко газанули, представляло чудовищную опасность для данного места с учетом ситуации.

Собрав воедино всю полученную информацию, полиция совместно с прокуратурой принимают решение выдвинуть против вас обвинения в причинении смерти из-за опасного вождения. Конечно же, они заблуждаются. Вы не сделали ничего, что можно было бы назвать «опасным», чем с точки зрения права в данном контексте считается вождение на уровне, «который значительно ниже, чем у осторожного и опытного водителя». Свидетели, травмированные увиденным, очевидным образом ошиблись в своих воспоминаниях. Виновником этой чудовищной трагедии стал маленький мальчик, который, как это имеют обыкновение делать маленькие мальчики, выскочил прямо на дорогу, не посмотрев по сторонам. Вы нисколько не виноваты ни по закону, ни по совести, однако прокуратура считает по-другому и хочет установить вашу вину с последующим потенциальным наказанием через лишение свободы до четырнадцати лет.