Пять лет, не сидя в тюрьме и не уезжая в другой город, этот субъект, который лишил жизни тогда как минимум четырех человек в течение нескольких недель, причем лишил жизни самым жестоким образом, нанеся множество ножевых ранений, что свидетельствовало о его необузданности, точно просто так ждать не стал бы.

Значит, имелась веская причина, но ее в биографии директора элементарно не было.

Как и не было в биографии трудовика – к тому же тот был алкоголиком, а столь хитрый маньяк, с которым она имела дело, обладал пороками, но явно не такими.

К тому же, как ей удалось установить, в случае целых двух убийств у трудовика имелось незыблемое алиби: в ночь, когда произошло одно из убийств, он находился в вытрезвителе, а во время убийства Лариски уезжал из города на похороны отца куда-то под Ижевск.

Можно было изворотливыми попытками создать себе алиби, но все указывало на то, что трудовик тогда точно находился в вытрезвителе и, безо всяких сомнений, уезжал из города на похороны.

Да и человеком он был, насколько могла вспомнить школьные времена Лера, уж очень простым, отчасти даже придурковатым, явно не склонным к хитроумным конструкциям и подтасовке собственного алиби – поди, он и слова такого-то не знал!

Значит, двоих можно было исключить.

То, что это был один из учеников ее школы, Лера тоже не верила. Это возможно, но маловероятно.

Крайне маловероятно.

Но не исключено полностью.

Ну да. «Список подозреваемых» Лариски был, конечно, важен, но никто не гарантировал, что маньяком был один из тех, кто значился в нем.

Поэтому по ее просьбе был составлен и другой список – а именно всех, работавших или учившихся в тех школах и колледже, ученики и преподаватели которых стали жертвами, кто сразу после последнего убийства, убийства Лариски, или умер, или переехал, или по какой-то иной причине не смог бы более совершать убийства.

И надо же, такие нашлись.

Мертвые Лере были неинтересны, тем более что таковой был в единственном числе: старый-престарый преподаватель ОБЖ в колледже, где работала одна из жертв.

С учетом его более чем преклонного возраста, а также того факта, что последние тридцать лет он передвигался на костылях, Лера исключила его из своего «Списка подозреваемых».

Остальных же ее умники и немногочисленные умницы из Убойного отдела пробили по своим каналам, насколько это, конечно, было возможно с учетом отпущенного им времени.

И их Лера смогла тоже исключить.

А потом она сделала вещь, быть может, странную, но со своей точки зрения более чем разумную: она сравнила оставшихся в своем «Списке подозреваемых» с теми, которые значились в составленном Лариской.

И на тебе, вышло целых три совпадения.

Именно этими личностями Лера, в первую очередь и намеревалась заняться. Шанс, что маньяком окажется кто-то из этой явно не святой троицы, был велик.

А что, если это все же кто-то иной?

Лера знала, что в семь вечера в понедельник, без опозданий, должна оказаться в «Луи-Филиппе» и…

И или подписать кабальный договор, или заявить, что так как маньяком оказался другой человек, уже находящийся в руках правоохранительных органов, то пусть и ее тезка, и любовник той, сверкавший очочками адвокат, убираются к своим старым знакомым, ко всем чертям собачьим.

Там им самое и место.

* * *

Лера сама не заметила, как ноги вывели ее к ее старой школе, носившей теперь гордое наименование гимназия. Здание, явно перекрашенное, было теперь иного цвета, обветшало, представлялось Лере каким-то маленьким, просевшим.

А ведь в свое время она считала его гигантским лабиринтом!

Остановившись около забора и наблюдая за тем, как из школы валят ученики старших классов, а также учителя (вечер пятницы!), Лера ощутила, как под ложечкой засосало.

Она вернулась в прошлое, которое, увы, было ее настоящим и грозило сделаться ее будущим.

Мертвецы, которых она похоронила, упорно возвращались.

Этому она должна была положить конец.

Наблюдая за стайками подростков, Лера перебирала в голове эти три варианта.

«Три карты, три карты!..»

Итак, этими тремя были географ, завхоз и химичка.

Двое мужчин и одна женщина, но женщина, про которую еще тогда в школе шептались, что она лесбиянка, давно и профессионально увлекавшаяся бодибилдингом, так что она могла дать фору большинству мужиков.

И, если уж на то пошло, совершить зверские убийства, нанеся множество ножевых ранений.

Химичка в школе уже не работала, так как, решив из своего своеобразного хобби сделать профессию, ударилась в бизнес, покинула педагогическую стезю и занималась теперь продажей протеиновых добавок и инструментария, связанного с бодибилдингом, – и являлась даже владелицей собственного магазинчика.

Сразу после убийства Лариски она почти на два года покинула город, переехав с соседнюю область, однако в итоге вернулась обратно в родные пенаты и, уйдя из школы, занялась тем, что было ей по душе.

Вернее, по ее прокачанному телу.

Занятно, что за время пребывания химички в соседней области там тоже случилось одно убийство, похожее на серию здешних: правда, с большой натяжкой. Убитым был мужчина, и закололи его, по все видимости, во время пьяной драки (или, по другой версии, из-за передела сфер влияния в игорном бизнесе), однако виновника так и не нашли.

И этот мужчина был владельцем салона по бодибилдингу, в котором тренировалась тогда химичка.

Интересно, крайне интересно…

Хорошо, химичка ушла из профессии, а вот и географ, и завхоз до сих пор работали в ее старой школе.

– Добрый день! – обратилась Лера к молодой, незнакомой ей учительнице, которая, весело размахивая красной сумочкой, выбегала из школы, явно радуясь скорым выходным. – А Виктор Степанович в школе?

Она имела в виду завхоза.

– Да-да, – с улыбкой ответила та, – но он поехал за краской…

Ага, поехал за краской…

– А когда вернется?

Учительницу явно не смущало, что кто-то хотел знать подробности относительно рабочего дня завхоза.

– Да вот скоро! А он вам нужен?

Наконец-то хоть чем-то поинтересовалась!

– Можно и так сказать. И не только он. А Юрий Анатольевич? У него еще занятия?

Она имела в виду географа.

Учительница, прыснув, заявила:

– Ну да, занятия! Дома отлеживается, в себя после Первого сентября приходит. Он еще не отошел!