– А вы на редкость наблюдательны, Юрий Анатольевич. Где можем поговорить?

* * *

Смогли на кухне – просторной, но загаженной до такой степени, что Лере сначала пришлось разгребать кухонный стол, освобождая его от тарелок с заплесневелыми остатками еды и невероятного количества пустых водочных бутылок.

То, что географ был алкоголиком, тест на детекторе лжи не облегчало: не исключено, что компьютер не сумеет верно интерпретировать реакции его изношенного, хронически отравляемого этанолом организма.

Но Лера была уверена: если компьютер не сможет, то сможет она сама.

– А я тебя знаю! – выдал вдруг географ, пока Лера включала ноутбук и вынимала прочие приспособления, укладывая их на грязном кухонном столе. – Тебя ведь в телевизоре показывали!

Ну да, показывали, хотя редко. Занятно, что именно алкоголик географ ее узнал. Похоже, он был далеко вовсе не такой простой тип, каким казался на первый взгляд, невзирая на его пагубную привычку.

Но тут географ огорошил ее еще больше, добавив:

– Лера Кукушкина! Ну да, я, когда имя в телевизоре увидел, сразу понял, что это ты. Дочка маньяка. Тут все судачили, что же с тобой тогда произошло, кто-то думал, что это папаша тебя перед тем, как его арестовали и кокнули, в качестве последней жертвы порешил, но память-то у меня отличная!

Память, и это правда, у географа была отличная: даже многолетний хронический алкоголизм странным делом не оказывал негативного воздействия.

Лера же, вздрогнув, уставилась на него: занимал ее не этот медицинский казус, а нечто иное, что только что сказал географ.

– Что вы сказали? Кокнули? Моего отца кокнули?

Она думала, что ослышалась – или географ ляпнул что-то не то, но тот, осклабившись и показывая кривые желтые клыки, ответил:

– Ну да, менты его арестовали, а потом, чтобы не возиться, и кокнули. Хороший маньяк – это мертвый маньяк! Причем чем быстрее мертвый, тем лучше. А так тишь да гладь да божья благодать.

В напряжении смотря на спившегося географа, Лера вдруг поняла, что боится этого тщедушного, но такого опасного и явно хитрого субъекта.

Субъекта, который по всем параметрам подходил на роль маньяка.

– …в особенности если подозреваемый-то ложный, а настоящий маньяк ушел от ответственности! – добавил он вдруг, а Лера выпустила из рук манжетку.

– Ложный? – переспросила она трясущимся голосом. – Вы что-то знаете? Вам известно, кто на самом деле убивал?

Географ снова осклабился.

– Ничего я не знаю! Просто всякое болтают мои кореша. Понятно, что менты тогда твоего папку подставили, им были нужны быстрые результаты. А чтобы все наружу не вышло, его и кокнули, инсценировав самоубийство. Потому что мертвый маньяк показаний дать не может.

С размаху сев на колченогую табуретку, Лера почувствовала, что ее бросает в жар. Она ведь всегда задавалась вопросом, отчего отец повесился в СИЗО, и считала, что то ли от отчаяния, то ли находясь в состоянии временного помутнения рассудка.

Потому что именно его самоубийство дало возможность закрыть дело, повесить на отца все убийства маньяка и, что важнее, презентовать общественности и начальству результат.

Самоубийство, которое могло вполне оказаться убийством.

Лера поняла, что заплачет, и, понимая, что делать этого на глазах географа точно не надо, изо всех сил постаралась сдержаться.

– Что, это для тебя шок, Лера Кукушкина? Ну, понимаю. Для меня бы тоже было шоком. Ну ладно, что ты тут притащила, ты что, эту штукенцию мне подарить намереваешься?

Неимоверным усилием взяв себя в руки, Лера несколько дрожащим голосом произнесла:

– Хотите получить еще тысячу долларов?

Географ хохотнул.

– Кто же не хочет, Лера Кукушкина?

– Тогда ответите на несколько вопросов. На детекторе лжи. Они касаются событий тех лет…

Внезапно географ засуетился, и Лера моментально обрела прежнее хладнокровие.

Глаза Юрия Анатольевича забегали, руки затряслись, апломб исчез.

– Нет, не могу… Мне надо по делам. И вообще, забирай ты свои деньги…

И он стал совать ей пачку долларов обратно.

Географ попытался уйти с кухни, но Лера преградила ему путь и жестко произнесла, чувствуя, что вот-вот поймает того, за кем сюда, собственно, и приехала: сюда – в свое прошлое.

Что вот он, виновник всех бед, подлинный маньяк!

– Это вы? Признавайтесь же, это вы?

Географ, как-то съежившись, пряча глаза, стал юлить, бормотать нечто несуразное и в один момент из уверенного типа превратился в жалкого, перепуганного, трясущегося старика.

Лера, схватив его за острые костлявые плечи, как следует тряхнула и, не испытывая к этому субъекту ни малейшей жалости, отчеканила:

– Говорите правду!

Она была уверена: если географ откажется, она прибьет его на месте. Нет, не прибьет, однако заставит его поведать все, что он знает.

А то, что он что-то знал, было очевидно.

Тот же вдруг захныкал и простонал:

– Ну, отпустите меня, пожалуйста! Да, это я убил! Я!

Оттолкнув это ничтожество от себя, Лера посмотрела на человека, который разрушил ее жизнь. Вот он, истинный убийца, все эти годы спивавшийся и по этой причине, вероятно, не способный совершать новые преступления.

К счастью, не способный.

Географ же, сидя на полу, канючил:

– Ну, не хотел я убивать, но так получилось! И вообще, я старый, больной человек, который не отдает себе отчета в том, что делает…

Лера включила на ноутбуке диктофон и, не приближаясь к географу, сурово произнесла:

– Говорите, что знаете! Ну, живо!

Географ молчал, и тогда Лера, подойдя к нему, склонилась и по слогам произнесла, глядя тому прямо в налитые кровью глаза:

– Го-во-ри-те!

Географ затараторил:

– Ну, алкоголик я, что тут такого? Понятно, что мне деньги всегда нужны. А то, что у бабки их полно, я знал, она же всех местных алкашей водярой обеспечивала. К ней хоть в три ночи приходи, она тебе продаст. По тройной цене, конечно, зато качество хорошее и точно не паленая. Ну, и самогонку она тоже делала, мастерицей была…

Не понимая, о чем завел волынку географ, Лера его прервала:

– Об убийствах своих говорите!

Тот захныкал:

– Ну, я рассказываю! То, что у бабки были «бабки», все знали, поэтому круг подозреваемых был большой. Опасность для меня была минимальная. Ну, я прихватил с собой нож, однако у нее на кухне тесак заприметил, над плитой висел – поди, бабка его там специально держала, чтобы от своей клиентуры, если что, обороняться, не ведала, что именно ее им и порешат…