То, что она оказалась с ним в Виндзоре, было Божьим провидением. И он чувствовал себя счастливым, поэтому разделил с ней свой успех.

В лучах солнца, проникавшего в окно экипажа, ее волосы сверкали, как красноватое золото, синие глаза блестели, на губах играла улыбка. Ник испытывал нестерпимое желание снова целовать эти манящие губы.

– Я злюсь на себя за то, что не умолила королеву отсрочить суд над Диллоном. Что упустила такую возможность, – сказала Лилиан.

Прогнав мысли о поцелуях, Ник вспомнил о своем долге и подопечном. Ведь Лилиан так нуждается в его защите!

– Хоган поможет, если возникнет такая необходимость. Однако надеюсь, что нам не понадобится дополнительное время.

– Думаю, вы правы насчет мистера Хогана. Он поможет, если это в его силах. Он добрый человек и очень вам благодарен.

– На самом деле он воспылал нежными чувствами к вам. Я был откровенно удивлен, когда он последовал вашему совету продвинуть на освободившееся место Уилсона.

– Уилсон идеально подходит для такой работы. Кроме того, Хоган примет меры к тому, чтобы за Уилсоном приглядывали, пока он сам не сумеет справляться со своими обязанностями. Подозреваю, что отныне собак будут держать под замком. И поднеусыпным надзором. И, – добавила Лилиан сухо, – меня бы не удивило, если бы полковник Томпсон получил пост в Виндзоре после того, как столь яро добивался его.

– Этот вопрос как раз входит в компетенцию армии, – прокомментировал Николас с язвительной серьезностью.

– И как, вы думаете, назовут это подразделение – «Лакеи Ланселота» или «Гвардия по надзору за королевскими собаками»?

Оба рассмеялись. Для Ника было облегчением и радостью пробиться сквозь тернии к звездам. Он мысленно обратился с благодарственной молитвой к Данну за предоставленную им возможность и еще раз к небесам за то, что на его пути встретилась Лилиан.

– Что за прекрасный день! – произнесла Лилиан. – Преступники арестованы, Ланселот на свободе, хоть и несколько пострадал, а вам, сэр, предстоит удостоиться рыцарского звания. Если бы еще удалось освободить Диллона, все в мире было бы прекрасно.

Ник смущенно кашлянул в кулак.

– Не стоит никому рассказывать о рыцарском звании, Лилиан. Королева была взволнованна и могла сказать это сгоряча.

– Уверена, что полковник Томпсон так не думает. Никогда не видела, чтобы у человека так краснели уши.

– Несмотря на его политические интриги, он всего лишь выполнял свой долг.

– Вы слишком добры и благородны. – Она обеими руками встряхнула свой зонтик и объявила: – Не могу дождаться встречи с Фанни, чтобы рассказать ей все! Да и Диллона это развлечет.

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я загляну в свое агентство. Узнаю, приносит ли плоды наша сыскная деятельность. – Он указал жестом на окно: – Могу я изменить наш маршрут?

– Конечно.

Лилиан провела языком по своим вишневым губам.

– Вы живете поблизости от агентства?

– За углом. В пансионе на Прайор-стрит. Квартирная хозяйка, миссис Берс, ухаживает за жильцами, как за родными людьми. – Он потер подбородок. – Возможно, рвет на себе волосы от беспокойства, поскольку я долго отсутствовал.

– Можем заглянуть и туда, если пожелаете.

– Благодарю вас. Уверен, она будет рада нашему визиту, но, пожалуйста, не соблазняйтесь, если она предложит вам кекс со специями. Это все равно что пытаться жевать кирпич.

– Учту ваш совет, – усмехнулась Лилиан.

Дав указания Джону Драйверу, Ник одернул плащ и сказал:

– Думаю, нам надо поговорить о вашей склонности не выполнять мои указания. Может быть, я затронул больную тему?

– Да, – вздохнула она. – Кейн был настоящим диктатором. По правде говоря, мне не нравится, когда мною командуют.

– Это понятно. Отныне буду лишь умолять вас, а не доказывать свою правоту с помощью логики.

– Манипулировать людьми невозможно, если вы посвящаете их в свою стратегию, – поддразнила его Лилиан.

– Посмотрите на закат. – Ник показал на окно. Тающее солнце льнуло к лондонским крышам, окутывая их золотисто-оранжевой дымкой. – Люблю этот город, – заметил он. – Люблю это сборище людей всех типов, сортов и классов. Люблю эти бестолковые улицы, где можно купить что угодно. Люблю даже грязную и зловонную Темзу.

У Лондона был свой пульс, и Ник чувствовал, как его собственный бьется с ним в унисон.

Лилиан склонила голову и посмотрела на Ника.

– Я воспринимаю Лондон совершенно по-другому.

– Почему мы едем медленнее? Обычно эта улица в такое время дня свободна. – Ник высунул голову из окна коляски.

Лилиан подалась вперед.

– Куда все спешат?

Лица прохожих казались мрачнее обычного, в воздухе чувствовался запах гари, и было почти темно от сажи. Сердце Ника учащенно забилось.

– Это пожар, – сказал он.

Пожар – кошмар каждого лондонца.

– О нет!

Они завернули за угол и увидели клубы черного дыма, устремившиеся к небу. Ника охватило дурное предчувствие.

Лилиан вопросительно посмотрела на него.

– Это мой пансион.

В воздухе плавала сажа, Лилиан закашлялась.

– Прикройте рот платком, – посоветовал Николас. – Джон! На соседней улице конюшни. Оттуда мы сможем пройти пешком.

Горькое предчувствие сжало сердце Ника, напомнив, что все, чем он дорожит, непрочно. Так бывало всегда.

Лилиан и Ник в полном молчании шли рука об руку, направляясь к центру пепелища, его бывшему пансиону. Он словно оцепенел. Должно быть, готовил себя к тому, что увидит.

Судя по непрестанному, но не слишком бурному движению толпы и распространявшемуся в воздухе острому запаху гари, можно было заключить, что пожар начался давно. Толпа вокруг пепелища делилась на несколько рукавов. Тут и там валялись перевернутые ведра и одеяла. Дом на Прайор-стрит теперь представлял собой обугленный остов. Он больше не походил настроение, аскорее напоминал разинутый рот, полный сломанных почерневших зубов.

Высокий плотный человеке венчиком темных клочковатых редеющих волос поднял глаза на Ника и направился к нему.

Лицо и одежда его были перепачканы сажей. Походка свидетельствовала о крайней усталости.

Он протянул руку, и Ник крепко се пожал.

– Ник, ты представляешь приятное зрелище для усталых глаз.

– Это мой близкий друг, Майкл Уиннер. Баронесса Джейнос.

Лилиан кивнула.

– Что случилось? – мрачно спросил Ник.

Доктор Уиннер попытался заговорить, тут же закашлялся.