– Керри, ты слышал про Ройшн? – спросила Эрин.

– Да, Шейн нам рассказал. Я как раз шел сообщить тебе.

– Это ужасно, – мрачно заметила Фиона. – Не понимаю, куда она могла пропасть.

– Сейчас все задаются этим вопросом, – ответил Керри. – Но давайте не будем торопить события. Я уверен, что она вернется.

– Надеюсь, – вздохнула Фиона. – Шейн говорит, что ее мать в отчаянии. Пришлось вызвать врача, чтобы он дал ей успокоительное.

– Несчастная женщина, – пробормотал Керри.

Он взглянул на Эрин. Ему показалось, или на ее лице промелькнула гримаса недовольства?

– Я, пожалуй, пойду. – Фиона взяла ключи у Эрин. – Мне надо посидеть с мамой в больнице, пока папа не очнулся.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил Керри.

– Пока нет. Я только что от папы, – сообщила Эрин. – На это уйдет время.

– Увидимся вечером. – Фиона обняла сестру и быстро направилась к двери.

– Позвони, если будет что-то новое, – бросила вдогонку Эрин.

– Я хотел с тобой поговорить еще до того, как узнал про Ройшн, – заметил Керри.

– А я отправила тебе сообщение, – ответила Эрин.

– Знаю. – Керри спрятал руки в карманы, боясь, что не выдержит и прижмет ее к себе. Его тянуло к Эрин как магнитом. Но каждый раз, когда он вспоминал о ее прошлом, ему становилось не по себе. – Я пытался переварить то, что ты мне сказала. Насчет ребенка. Много об этом думал.

– Пойдем на кухню, – предложила Эрин, покосившись на сидевших в углу посетительниц.

Керри прошел следом за ней. Он ждал, пока Эрин заговорит. Какое-то время она молчала, подбирая нужные слова.

– Все это я сделала из-за любви, – произнесла она наконец. Ее голос звучал спокойно, но Керри чувствовал, с каким усилием ей давалось каждое слово. Она продолжала: – Я поступила так, как считала правильным на тот момент.

– А сейчас? Ты тоже так считаешь?

– Неважно. Что сделано, то сделано.

– И ты не хочешь ничего изменить?

– Нет. Я не могу. Это только причинит всем боль. В наших семьях и так было слишком много боли. Я этого не хочу. И не допущу.

Он увидел слезы в ее глазах. Эрин отвернулась и быстро заморгала, стараясь стряхнуть их с ресниц. Керри твердо решил, что ни за что к ней не прикоснется, но уже через секунду взял ее за плечи и повернул к себе.

– Как далеко ты готова зайти, чтобы этого не допустить? Чтобы скрыть правду? – Эрин не ответила. Она всхлипнула и вытерла слезы с лица. – Господи, Эрин, скажи мне, что ты не имеешь никакого отношения к исчезновению Ройшн!

Сквозь слезы у Эрин вырвался смешок. Она глубоко вздохнула, продолжая вытирать заплаканные щеки.

– Думаю, мне стоит задать тебе тот же вопрос, – заметила она. – Боже мой, в какой кошмар все это превратилось.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– И ты тоже. – Эрин вытерла последние остатки слез. – Разумеется, я не имею к этому отношения.

Она склонила голову набок, ожидая его ответа.

– Я тоже.

– Хорошо, вот и разобрались.

– А что с Эдом? – Он с трудом выдавил из себя этот вопрос.

– В смысле?

– В смысле – что у вас за посиделки? Я видел, как вы уехали вместе вчера вечером.

– С Эдом у нас ничего. – Он почувствовал, как ее плечи обмякли под его ладонями. – Это была последняя отчаянная попытка починить наши отношения. И точка.

Керри почувствовал облегчение.

– Отлично.

– И что теперь? Что дальше?

– Это не самый легкий вопрос, – возразил Керри. – Мне стоило большого труда просто прийти сюда.

– Ты любишь делить все на черное и белое, как будто каждую вещь можно взять и положить на полочку, – заметила Эрин. – Но в жизни так не бывает. Не только в моей, но и в твоей.

Над дверью прозвенел колокольчик.

– Поговорим об этом позже, – сказала Эрин. – У меня посетитель.

Она быстро поцеловала его в губы. Внутри Керри все кричало, что не нужно отвечать тем же, но он не удержался. В конце концов, это был совсем легкий поцелуй.

– Встретимся вечером? – спросил он.

– Я тебе позвоню. Мне нужно будет сходить в больницу. Не знаю, как пойдут дела у папы.

– Ясно.

– Мы обязательно с этим разберемся, – добавила она. – Обещаю.

Керри проследил взглядом за Эрин, направившейся к новому клиенту. В глубине души ему хотелось верить, что они действительно смогут с этим разобраться, хотя разум твердил ему совсем другое. И он не знал, чей голос победит.

Я всю жизнь ненавидела отца за то, что он заставил меня сделать. Вернее, за то, что я должна была сделать. Но моя ненависть была чувством девочки-подростка, которая и без того находилась в плохих отношениях со своим отцом. Требование сделать аборт просто порвало между нами последнюю связь. В результате я бросила своего ребенка и возненавидела отца еще больше.

Долгие годы я разжигала в себе эту ненависть. Каждый раз, когда пламя начинало угасать, я подливала масла в огонь. Гнев на отца помогал мне выжить. Я боялась, что без этого просто сломаюсь от горя. Я потеряла не только Найала, но и дочь. И во всем были виноваты Дайана и отец. Я ненавидела их всей душой: это давало мне силы бороться дальше.

К городской больнице я шла как в полусне, полностью погрузившись в свои мысли и чувства. Теперь, когда жизнь папы висела на волоске, мое прежнее отношение к нему приводило меня в ужас. Если он умрет, наш разрыв так и останется в душе глубокой раной, которая никогда не заживет. Я не хотела упустить шанс на примирение. Любовь, жизнь, семья – бесценны. Даже тот жестокий выбор, перед которым меня когда-то поставили, не может это отменить. Все это время я чувствовала себя хозяйкой положения: я сама решала, какими у нас будут отношения. Но теперь ситуация вышла из-под контроля, и я чувствовала себя испуганной. Я вдруг поняла, что в глубине души уже давно хотела помириться с отцом, но откладывала это на потом, думая, что время на моей стороне. А сейчас времени больше не было.

Я очень хотела, чтобы папа выздоровел. Чтобы он простил меня за мою холодность, за бесчувствие, за непонимание того, что на самом деле он всегда хотел только добра. Что бы отец ни делал, он делал это ради меня. Он любил меня – по-своему, но любил. А я любила его.

Я ускорила шаг. Мне хотелось как можно скорее попасть к нему в палату. Нельзя терять время. Его всегда так мало, и оно бесценно.

Войдя в отделение интенсивной терапии, я торопливо оглядела комнату. Три другие койки были пусты. Папа лежал у окна. Медсестра писала что-то за столом. Она подняла голову и улыбнулась мне.