Вся его команда собралась здесь же, в номере, проверяя оборудование и обмениваясь шуточками. Чувство юмора, особенно черного, всегда помогало ослабить напряжение. За последние два дня они успели запастись едой и минеральной водой в бутылках.

Было шестнадцатое января.

– Может быть, нам надо связать вместе несколько простыней, – предложил Керт, – и вывесить их за окно, как большой белый флаг?

– Нет, нам надо поднять кверху мою бейсболку «Буллз». – Инженер щелкнул пальцем по козырьку. – Какой американский парень станет бомбить футбольного фаната?

– Я слышал, что Пентагон приказал им вначале ударить по отелям. – Финн поднял голову от своих записей и усмехнулся. – Вы же знаете, как они ненавидят прессу. – Он взял телефон, связывавший с Чикаго, и услышал отдаленные голоса дикторов за столом новостей. – Эй, Мартин, привет! Как вчера сыграли «Буллз»? – Финн встал и подошел к окну, чтобы Керт мог проверить на видео, как он выглядит на фоне ночного неба. – Ага, у нас все спокойно. Нервы у всех напряжены – и везде царит антиамериканское настроение.

Когда на связь вышел директор. Финн кивнул.

– Да, слышу. Они нас объявляют, – сказал он Керту и вышел на балкон. – Мы пойдем в следующей части. Через четыре минуты.

– Поднимите юпитеры, – попросил Керт. – У меня здесь плохая тень.

Никто не успел пошевелиться, как вдалеке послышалось дребезжащее гудение.

– Черт побери, что это было? – Инженер побледнел и сглотнул слюну. – Гром? Это был гром?

– О Боже! – Финн повернулся как раз вовремя, чтобы заметить пылающее зарево, на две части расколовшее темное небо. – Мартин, ты еще здесь? Хавершэм! – Он звал директора, пока Керт повернул камеру к небу. – У нас здесь взрывы. Начался воздушный налет. Да, я уверен. Ради Бога, пусти меня в эфир! Дай мне эфир, черт побери!

Он слышал ругань и выкрики из контрольной комнаты в Чикаго, а потом только постоянное шипение.

– Пропала связь. Твою мать! – Холодными глазами Финн смотрел на разыгравшееся огненное шоу. Он даже и на мгновение не задумался, что один из этих смертоносных огней мог попасть в их здание. Для него не существовало ничего, кроме вопроса: как передать сообщение? – Снимай, не выключай камеру.

– Мне дважды повторять не надо. – Керт чуть ли не перегнулся через перила. – Посмотри на это! – заорал он высоким от волнения и возбуждения голосом. Вой сирен перекрывался грохотом взрывающихся снарядов. – Мы попали на место в первом ряду.

Крайне разочарованный. Финн вытянул вперед свой микрофон, чтобы записать звуки битвы.

– Дайте мне обратно Чикаго!

– Я пытаюсь. – Инженер дрожащими руками щелкал тумблерами. – Я пытаюсь, черт побери.

Сузив глаза, Финн подошел к перилам балкона, потом повернулся к камере. Если они не могли пойти прямо в эфир, то по меньшей мере могли все заснять на пленку.

– Ночное небо Багдада взорвалось примерно в два тридцать пять сегодня утром. Вокруг – вспышки взрывов и ответных выстрелов противовоздушной артиллерии. На горизонте то и дело вспыхивает огонь пожаров. – Повернувшись, он ощутил одновременно трепет и тупое недоверие: прямо перед его глазами пронесся трассирующий снаряд с ярким, как у кометы, хвостом. От этой смертоносной, жуткой красоты у него кровь закипела в жилах. Что за зрелище! – О Боже, Керт, ты это заснял? Заснял?

Здание вздрогнуло, и он услышал, как негромко выругался инженер. Финн смахнул с лица растрепанные волосы и заорал в микрофон:

– Город содрогнулся от воздушного удара! Ожидание закончилось! Началось!

Он опять повернулся к инженеру.

– Нет?

– Нет. – Все такой же бледный, инженер выдавил из себя дрожащую улыбку. – Думаю, наши дружелюбные хозяева вот-вот придут нас выселять.

Теперь усмехнулся Финн. Его улыбка была похожа на быструю безрассудную вспышку, такую же смертоносную, как ружейный выстрел.

– Пусть они нас сперва найдут.

Пока Финн записывал свой военный репортаж, Дина сидела, погибая от скуки, на очередном бесконечном ужине, на этот раз в отеле в Индианаполисе. Из танцевального зала доносились монотонные звуки пианино. В дополнение к произносимым после ужина речам, посредственному вину и резиновому цыпленку ей еще предстояла долгая дорога домой, в Чикаго.

Ну что ж, эгоистично подумала Дина, по крайней мере не ей одной страдать. Она притащила с собой в Индианаполис Джефа Хайата.

– Это не так уж и плохо, – пробормотал он, проглотив кусочек цыпленка, – если как следует посолить.

Она бросила на него взгляд, почти такой же «нежный», как и поданное блюдо.

– За это я и люблю тебя, Джеф. Ты всегда оптимист. Давай-ка посмотрим, сможешь ли ты улыбаться, когда узнаешь, что после цыпленка нас ждут выступления менеджера станции, директора по продаже и двух рекламодателей.

Мгновение он обдумывал ее слова, потом отпил воды вместо вина и произнес:

– Что ж, могло быть и хуже.

– Например?

– Нас могло завалить снегом. Она вздрогнула.

– Пожалуйста, не надо так шутить.

– А мне нравятся эти поездки, правда. – Он наклонил голову, посмотрел на нее, потом обратно на тарелку. – Ходить по станции, встречаться с разными людьми, смотреть, как они расстилают перед тобой красную ковровую дорожку.

– Эта часть и мне нравится. Побывать в филиале и лично убедиться, как все обожают наше шоу. Здесь работают потрясающие люди. – Дина вздохнула, переворачивая комок риса рядом со своим цыпленком. «Я просто устала», – подумала она. Всю свою жизнь она страдала от избытка энергии, а теперь казалось, что все силы на исходе. Все потому, что она уже не могла больше самостоятельно распоряжаться ни своим временем, ни головой, ни телом.

Популярность, обнаружила Дина, это не только восторг и лимузины. За каждый шаг вверх надо было платить. За каждый «богатый и известный» локоть, с которым ей удавалось соприкоснуться, приходилось отсиживать по полдюжины банкетов или поздних собраний. Ради каждой журнальной обложки приходилось отменять свои личные планы. Возглавлять ежедневное шоу – это значило не только сидеть перед камерой и уметь задавать вопросы. Это значило работать по двадцать четыре часа в сутки.

«Ди, ты получила то, что хотела, – напомнила она сама себе. – А теперь прекрати хныкать и принимайся за работу». С решительной улыбкой она повернулась к мужчине, сидевшему рядом. Фред Бэнкс, вспомнила Дина, владелец станции, любитель гольфа и патриот родного города.

– Передать не могу, как мне понравился сегодня ваш стиль руководства, – начала она. – У вас прекрасная команда.

Он раздулся от гордости.

– Мне нравится так думать. Сейчас мы на втором месте, но через год собираемся занять первое. С помощью вашего шоу.

– Надеюсь на это. – Она всячески старалась не замечать, как напряглись ее нервы. Шесть месяцев почти истекли. – Мне говорили, что вы родились здесь, в Индианаполисе.