Капиталистический индивидуализм — не что иное, как фундаментальная основа либеральной идеологии Кеннана и Ференбаха. Именно она завела мир в тупик развития и выродилась в конкретных условиях, в которых оказалась Германия в 1933 г., в фашизм. Против либеральной демократии не было особой нужды бороться хотя бы потому, что ее даже при самом сильном желании просто никто не смог бы отыскать. Ведь все, абсолютно все «либерал-демократы» (и в первую очередь кеннаны и ференбахи) прямо или косвенно голосовали за Гитлера и сами, по сути, были и стали фашистами. Коммунисты же действительно боролись, но не с демократией, компартия был официальной парламентской партией, а с фашизмом. Ведь кроме коммунистов в Германии с фашизмом бороться было больше просто некому.

После победы нацистов Гитлер добросовестно выплатил дивиденды «акционерам» своей партии: в апреле Г. Крупп высказал Гитлеру «желание координировать производство в интересах всей нации… основываясь на идее фюрерства, принятой новым германским государством». А 4 мая в газетах появилось официальное сообщение, что отныне Крупп — «фюрер немецкой промышленности»{674}. В «знак благодарности вождю нации» Г. Крупп стал основным создателем и главным собирателем денег для фонда Гитлера. Фонд предназначался для поддержки «СА, СС, штабов, гитлерюгенда, политических организаций…». Технологию сбора денег демонстрировала директива Р. Гесса: если штурмовики ворвутся в контору кого-либо из дарителей, то «дарители должны предъявить им удостоверение с моей подписью и партийной печатью»{675}. Если нет, то… Фонд Гитлера стал для нацистов крупнейшим частным источником доходов.

Ф. Тиссен в свою очередь, немедленно после прихода Гитлера к власти, путем слияния получил 40% акций самого могущественного предприятия в стране — Стального треста. Группе О. Вольфа осталось лишь 9%. Тиссену принадлежала также крупнейшая в Германии электрическая компания, снабжавшая током большую часть страны. Остальной рынок электроэнергии контролировался государственной компанией, которая так же находилась под опекой концерна. Тиссену принадлежал и всегерманский газопровод, подающий газ во все города Германии{676}.

Главными экономическими советниками правительства и самого Гитлера Тиссен поставил своих людей. Через несколько недель после реорганизации Стального треста наступила очередь угольного концерна Тиссена, который находился на грани банкротства и по долгам (95 млн. марок) должен был перейти к группе Дойче банка. Однако Гитлер не только спас Ф. Тиссена, но и дал ему на реорганизации концерна заработать огромные деньги. Постепенно Ф. Тиссен расправился со всеми своими врагами: «Директор-распорядитель католическо-еврейского Дойче банка[88]О. Вассерман…, подал в отставку «по болезни». О. Вольф попадает на скамью подсудимых за злоупотребления…» и т.д.{677} Руководящие места в тиссеновской империи занимают родственники и близкие друзья лидеров нацистской парии, в том числе Геббельса и Гитлера{678}.

15 июля 1933 г. Гитлер издает закон, по которому вся промышленность должна объединиться в синдикаты и установить твердые цены. Каждый конкурент или аутсайдер[89], который посмеет сбивать эти цены или организовывать новую фабрику, может, в порядке борьбы с «экономическим саботажем» — быть подвергнут взысканию правлением синдиката, арестован и заключен в концлагерь. Цены сразу скакнули в верх на 20–30%. Союз германских машиностроителей осенью 1933 г. постановил, что цены на сырье и полуфабрикаты… повышаются на 30–100%. В августе 1933 г. Шредер внес план по национализации всех крупных банков, с тем чтобы затем разделить их на 12 «окружных банков», которые постепенно должны потом перейти в частные руки, при этом государство должно оплатить «потери» этих частных лиц (так же как в сделке со Стальным трестом){679}.

В итоге шесть крупнейших банков и 70 акционерных компаний контролировали свыше 2/3 промышленного потенциала страны. Рост дохода монополистов демонстрировала фирма Круппа. Прибыли фирмы поднялись до 43396{680}. Личный доход Б. Круппа вырос в десять раз и продолжал все увеличиваться{681}. Прибыли концерна Круппа за пять лет — 1934–1939 гг. выросли в три с лишним раза: 1934 г. — 6,65 млн. рейхсмарок; 1935–10,34 млн.; 1936–14,39 млн.; 1937–17,22 млн.; 1939–21,11 млн.{682} Примерно так же преуспевали «Ферейнигте штальверке» Феглера, концерн Маннесмана, «Дрезднер банк» и остальные крупные концерны, фирмы и банки{683}.

И это было только началом. В 1936 г. фюрер заявил: «Если мы победим, бизнесу это сулит существенные компенсации»{684}. Свое слово Гитлер сдержал. После аншлюса Австрии сталелитейные заводы Ротшильда отошли к концерну Герман Геринг. «ИГ Фарбениндустри» стал обладателем 51% акций французской компании «Франколор». Лотарингская стальная индустрия была поделена между концернами «Герман Геринг-верке», Флика, Штумма и т.д. Что касается империи Круппа, то для начала в Австрии он за 8,5 млн. приобрел заводы «Берндорфа», которые по эссенским же бухгалтерским книгам стоили 27 млн. Оккупация Чехословакии принесла Круппу контрольный пакет заводов «Шкода». К1941 г. «фабричные трубы Берты (Крупп) коптили небо… почти над всеми странами Европейского континента, от Бельгии до Болгарии, от Норвегии до Италии»{685}. Стоимость крупповских предприятий поднялась с 76 млн. марок на 1 октября 1933 г. до 237 млн. марок на 1 октября 1943 г. «Сюда включались многие действующие предприятия в оккупированных странах при стоимости (по книгам) всего по 1 марке каждое»{686}.

Воззрения германской элиты, нанявшей Гитлера, на идеальное политэкономическое устройство Германии отражали настроения таких ярких ее представителей, как вице-канцлер Ф. Папен и стальной магнат Ф. Тиссен. Их идеи сводились к поиску своего немецкого пути развития альтернативного как русскому коммунизму, так и англосаксонскому либерализму. Определяя приоритеты, Гитлер уточнял: «Со времени появления крупного социального вопроса нашего века текущую политику надо подчинять его интересам. Речь о будущей судьбе нацизма как альтернативы большевизму…»{687}.