– Мама рассказала о тебе и Мелиссе.

– Это не обо мне и Мелиссе.

– Знаю, знаю. – Он сложил руки на груди, откинулся к раковине и опустил глаза, будто старался занять как можно меньше места.

«Съежился, как побитый пес», – подумала Дейзи.

– Я просто хотел сказать, что все хорошо.

– Хорошо?! – Будто она покрасила волосы или начала работать по субботам.

– Я имею в виду, это не изменит моего к тебе отношения.

Дейзи уперлась ладонями в столешницу и принялась глубоко дышать. Раз, два… Комната словно подернулась рябью. Ничего хорошего в произошедшем не было, оно изменило ее отношение ко всему. Так почему же все так чудовищно спокойны? Почему все так несказанно милы? Мелисса хоть как-то отреагировала. Хотелось, чтобы это пронеслось по их жизни, словно тайфун, ломая все.

Отец встал.

– Я попью чай позже.

Он легонько тронул ее плечо, однако его касание опалило кожу будто огнем.

Они решили снова поехать в Хэй, он притягивал их, как черная дыра притягивает космический корабль, который из-за нехватки топлива не мог разогнаться, чтобы улететь от нее. Ричард теперь ходил с полированной деревянной тростью – они нашли ее в подставке для зонтиков. Все знали, что их ждет в Хэе, а вот Абергавенни мог разочаровать, невзирая на парики из козлиной шерсти и Рудольфа Гесса. И лишь Бенджи жаждал посетить соколиный питомник, расположенный недалеко от Абергавенни.

Доминик напомнил: у них не ресторанный тур, не поездка к Палаццо Веккья и садам Боболи, у них отпуск, во время которого принято делать то же, что и дома – ходить, разговаривать, вместе есть и проводить время. К тому же Луизе хотелось зайти в ювелирный магазин, который они видели в прошлый раз. А когда Анжела напомнила Бенджи о магазинчике «Блошиный рынок», он отбросил мысль о соколином питомнике, словно горячую картошку.

Ричард настаивал, чтобы сесть за руль, а поскольку у «мерседеса» автоматическая коробка передач, все решили пощадить его мужское самолюбие. Луиза вызвала такси и предложила всем желающим ехать с ней. Ричард попросил Анжелу сесть к нему, чтобы продолжить вчерашний разговор. Он был немногословен, но Доминик, Дейзи и Мелисса все же уловили серьезность происходящего и выбрали такси. Бенджи ничего не уловил и сказал, что поедет на «мерседесе». Ведь «мерседес» – машина крутая, а в такси иногда странно пахнет.

– Ничего, если я включу музыку в исполнении Лондонского Гендель-оркестра под управлением Тревора Пиннока?

– Включай, – разрешила Анжела.

На крутом повороте колеса заскользили по грязи. Нога болела, но боль была хорошей, как после игры в регби.

– Прости за вчерашнее.

– Ничего страшного, это неважно, – ответила Анжела, не сразу вспомнив, о чем они вчера говорили – ее мыслями вновь завладел воображаемый отец, которого у нее никогда не было.

– Да нет, важно, я ведь тебя расстроил.

– Ты не виноват.

Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое.

– Я не говорю, что кто-то виноват, я хочу сказать, что…

«Как извивается, опускается и поднимается дорога», – думала Анжела. Она ощущала себя героиней фильма про свою собственную жизнь.

– …я беспокоился за тебя.

– Почему? – машинально отбила она шарик разговора, на самом деле ничуть не интересуясь ответом.

– Луиза вчера сказала, что… что сегодня должен был быть ее день рождения. – Ричард посмотрел в зеркало заднего вида на увлеченного игрой на приставке Бенджи и уточнил: – Ребенка, которого ты потеряла.

Анжела кивнула. Почему-то ее не расстроил тот факт, что брат не знал имя ее умершей дочери. Чувства притупились, между нею и миром будто тяжелый занавес опустился.

– Все хорошо.

Ричард въехал в ворота, обогнав грязный квадроцикл с привязанным сзади тюком сена. За рулем сидел юный фермер в смешном рождественском свитере в красно-бело-зеленых тонах, с оленями и зигзагами.

Может, уступить сестре? Однако он уже тридцать лет ей уступал, желая быть хорошим братом. Как можно помочь кому-либо, если тот не просит о помощи? Он положил руку на ее плечо.

– Знаешь, ты можешь рассказать мне об этом, если хочешь. Я буду молчать и просто слушать.

– Знаю.

Ричард задался вопросом – может, смерть отца и пьянство матери тоже повлияли на его психику? Он полагал, что оставил это позади, но откуда тогда взялось решение жениться на безучастной женщине, нежелание иметь детей и отсутствие интереса к собственным переживаниям?

Ричард притормозил, и стоящая на дороге овца побежала вперед. До чего же овцы тупые! Они будто специально поджидают тебя на обочине. Овца шмыгнула сквозь дыру в заборе. Наверняка на чужой участок. Анжела закрыла глаза и откинула голову на подголовник, задремав или изобразив сон. Ричард поправил зеркало заднего вида. Бенджи по-прежнему играл во что-то на приставке. Ему одиноко, или он просто самодостаточный? Возможно, и то и другое. Сам он в детстве интересовался векторными диаграммами и династией Ганноверов, а еще имел альбом газетных вырезок с серебристыми цифрами 1972 на обложке. Каждый живет в своем маленьком мирке.

Они выехали на главную дорогу, и на телефон Мелиссы пришло семь сообщений. «Позвони мне, мы в полном дерьме. Кэл». «Мне очень, очень жаль. Меган». «Позвони мне, Меган свалила все на нас. Кэлли». Остальные Мелисса не смогла заставить себя прочесть.

Доминик сел впереди, чтобы поддержать беседу с водителем, который тут же принялся рассказывать ему историю о том, как его брат во время эпидемии ящура потерял ферму в Лландовери. Мелькали зеленые цифры на счетчике, крутилась маленькая карта спутниковой навигации, хотя здесь она, скорее, способна завести по коровьим следам в какой-нибудь овраг. Доминик с трудом вникал в монолог водителя. Прошлой ночью по глупости он забыл свой телефон в кармане пальто. Поначалу он испытал облегчение, не обнаружив новых сообщений, однако потом проверил папку «Входящие» и заметил одно, уже вскрытое. Кто прочитал его? Доминику хотелось сейчас оказаться рядом с Анжелой, увидеть ее лицо и услышать голос, чтобы унять растущее беспокойство. «Я не позволю тебе так со мной обращаться», – грозила Эми прошлой ночью. Но в чем его вина? Они не собирались прожить остаток жизни вместе, он уберег их от чудовищной ошибки. Они просто развлекались. Если ей хотелось большего, надо было так и сказать. Он никогда ей не лгал. Но в какой суд можно обратиться с таким делом? Однажды Доминик видел мужчину с татуировками «Любовь» и «Ненависть» на пальцах. Он был то ли байкером, то ли скинхедом. Теперь тот мужчина стал безобидным лысеющим толстячком.

Луиза занимала место, которое обычно отводится маленьким детям – середину на заднем сиденье, – служа буфером между двумя девочками. Близость Дейзи, соприкосновения их ног при поворотах и вероятность оказаться сексуально привлекательной для нее нервировали Луизу.